— И, наверное, вдохновение — это попутный ветер, а грести надо в любую погоду.
— Да, если человеку есть что сказать человеку, он так или иначе должен работать. Вдохновение можно нагнать. Конечно, не нагнать его нарочно, ни в коем случае, потому что это смешно.
— Это смешно не потому, что невозможно, это невозможно, это вообще какое-то кривляние. Странный человек — который думает, что можно выработать у себя вдохновение путём каких-то вспомогательных средств, а так многие думают, между прочим. Вот у вас бывали такие минуты, когда вы можете сказать: да, это было вдохновение?
— Да, бывали.
— Что это за ощущение? Ощущение всевозможности?
— Ощущение, как будто что-то необыкновенное происходит: радость, лёгкость, всемогущество в той области, в которой работаешь.
— Как часто можно слышать: ах, если бы я был поэтом!., ах, если бы я был артистом!.. Восклицающие люди видят результаты творческой работы, — им кажется, что это нечто праздничное, нечто, между прочим, легко достижимое. Скажите, то нечто, что сопутствует творчеству, справедливо ли назвать муками, и насколько они мучительны?
— Мне кажется, творчество не мучительно, если бы можно было всегда беспрепятственно работать, чтобы не было быта, всяких таких обстоятельств, которые мешают работать. Оно мучительно как раз тем людям, которые считают его лёгким, а такие трудности самого творчества внутри творчества — они и неизбежны, и они даже приятны, потому что их надо преодолевать, и когда удаётся — большая радость.
Песня «Синее море» написана к «Дикой собаке Динго»[104], она мне во сне явилась, эта мелодия. Я заснула, она явилась, — я проснулась, стала её напевать, чтобы не забыть. Потом всё-таки забыла — и казалось, что она у меня уже вылетела из головы, — потом вдруг она вспомнилась, даже лучше, чем во сне. Можно подумать, что пока я её забыла, пока её не вспомнила — она сама как будто бы немного уточнялась.
— Наверное, поэзия — это совсем не обязательно стихи, и совсем не обязательно музыка. То есть люди могут воспринимать жизнь, окружающее как истинные стихи и в то же время не уметь сочинять музыку и писать стихи. Как вы считаете, что, по-вашему, такое — поэзия?
— Поэзия, поэт — это характер, это склад натуры. Поэтому сейчас вы правы: не обязательно поэт тот, кто пишет стихи, и наоборот, тот, кто не пишет стихи, — не поэт. Поэзия, она разлита как-то по разным людям и по разным явлениям, и нельзя, видимо, определить, в чём она есть, в чем её нет, — можно только чувствовать.
— Это, наверное, какое-то особое восприятие окружающего.
— Вообще, вся цель всех поэтов в том, чтобы человек стал прекраснее.
Беседу вёл Эмиль КОТЛЯРСКИЙ
Михаил АНЧАРОВ
ПИСЬМА ИЗ АРХИВА ПИСАТЕЛЯ
В архиве М. Л. Анчарова — писателя, драматурга, художника, одного из основоположников современной авторской песни — сохранились письма его читателей, друзей, коллег по литературной работе, а также письма самого Михаила Леонидовича.
Первую часть публикации составили три архивных текста 1945–1947 годов, один из которых точнее следовало бы назвать не письмом, а рапортом об увольнении. Все эти документы, по всей видимости, были отправлены автором и получены адресатами, но последние два не известны биографам писателя в окончательных редакциях.
Другие письма относятся к январю 1966 года. Они написаны в тот период, когда после выхода в свет в 1965 году повести «Золотой дождь», напечатанной в журнале «Москва», и романа «Теория невероятности» — в журнале «Юность», к Анчарову пришла литературная известность. Критики откликнулись положительными рецензиями на эти публикации, театры стали заказывать их инсценировки, а читатели стали отправлять в редакции журналов свои отклики, адресованные автору. В том же году вышла первая книга Анчарова «Теория невероятности» (М.: Молодая гвардия, 1966), в которую вошли названные повесть и роман, немного позже состоялась публикация новой повести «Сода-солн-це». По каким-то причинам письма, составившие вторую часть подборки, были разложены в конверты, но не отправлены адресатам.
104
Радиоспектакль (авт. инсценировки и реж. Л. Веледницкая, 1971), исполнитель песни Е. Камбурова.