* * *
24 августа 1945 г., Маньчжурия[105]
Здравствуйте дорогие папа, мама и Илья!
Ещё пишу вам, что я пока жив и здоров. Собственно, и писать больше не о чем.
До нас дошли слухи, что у вас был большой салют в честь победы; на этот раз не пришлось мне его повидать — сам воевал. Техника основная у японцев оказалась слабой. Японской авиации мы почти не видали. Все воздушные бои оказывались для них проигранными, танки у них не сильные. Я сам видал, как наш тяжёлый танк раздавил японский. Сейчас мы уже второй день стоим в одном городе — город был прежде чистый (в центральных кварталах), сейчас среди груд всякого барахла, раздавленных зловонных банок японских консервов бродят китайцы и роются — тащат к себе. Этот город долго не сдавался, и здесь здорово поработали «катюши».
Жара стоит страшнейшая, пыль дикая, мух столько, что хоть веслом разгребай. Вообще, запахи китайского города не забуду всю жизнь — это непередаваемая смесь вони, китайской водки, гари и старого тряпья.
Сегодня наконец помылись в бане.
Ну вот пока и всё. Целую вас всех крепко.
Ваш сын и брат Миша.
Р. S. Письмо пойдёт с попутной машиной.
<Весна 1947 г., заместителю министра МТБ СССР Н. Н. Селивановскому>[106]
Товарищ заместитель министра, осмеливаюсь беспокоить вас нижеследующей просьбой.
С самого детства основным моим призванием и увлечением была живопись. Ещё в средней школе я без экзамена, по одним работам был принят в Изостудию ВЦСПС, где работал, видимо, неплохо, т. к. работы мои чаще других появлялись на юношеских выставках в Москве, на периферии, а также были отобраны на юношескую выставку в Брюсселе. По окончании Студии я должен был поступать в институт живописи, но тяжело заболел и, чтобы не терять года, поступил в Московский Архитектурный институт. Из 350 человек поступавших в ин-т только 7 человек получили оценку 5 по рисунку, в том числе и я.
Через год началась война, и я, не желая пользоваться бронью, сразу же направился в военкомат и изъявил желание служить в РККА. Я получил направление в авиашколу, но затем почему-то решение было отменено, и я направлен на учёбу в ВИИЯКА[107], по окончании которого был взят на работу в органы Кр. «Смерш» НКО[108], откуда был переведён во вверенное вам Глав<ное> Управление. За участие в боевых действиях против Японии и приказом по войскам 1-го ДВФ[109] был награждён орденом «Красная звезда», материалы о награждении которым были посланы уже 7 дней спустя после начала войны.
Излагаю всё это столь подробно единственно лишь из-за того, чтобы показать, что, будучи на службе в РККА и органах, я честно выполнял все поручаемые мне задания. В течение всей моей службы мне приходилось переламывать себя и бороться с собой потому, что мне не удавалось забыть, что я художник, что живопись с детства является моим призванием.
В последний же период времени страсть к живописи (я не боюсь произносить это слово) охватила меня с такой силой, что бороться с ней я оказался не в состоянии, не рискуя оказаться человеком надломленным и неполноценным работником и органов, и живописи. Однако чтобы разрешить последние сомнения, я обратился за заключением о моих работах к моему преподавателю живописи, видевшему меня в процессе работы[110], и к незнакомому со мной народному художнику РСФСР, лауреату Сталинской премии В. Н. Яковлеву, мнение которого должно было быть особенно авторитетно и беспристрастно потому, что методы его живописи прямо противоположны всей моей выучке. После же того как эти два человека, не сговариваясь, дали в сущности одинаковую чрезвычайно высокую оценку моих работ и потенциальных возможностей с присовокуплением пожелания необходимости для меня систематической учёбы, все мои колебания кончились, и я понял, что единственная возможность не жить половинчатой жизнью, без действительного интереса к своей работе и не давая всего того, что в действительности могу дать, заключается для меня в живописи.
Я не делаю в рапорте упора на моей изрядной нервной изношенности, не подходящей для моего возраста, и некоторых других физических качествах, о которых я докладывал в своё время своим начальникам и которые могут сильно навредить мне при сложных условиях нашей работы. В связи со всем вышеизложенным я прошу освободить меня от работы в органах, чтобы я мог полностью посвятить себя своему призванию, в котором я готов перенести любые трудности, так как совершенно ясно, что меня ожидает во всех смыслах очень нелёгкая жизнь, за которой, кстати, я и не гонюсь.
105
Северо-восточная область Китая, оккупированная в 1931 г. Японией, образовавшей там марионеточное государство Маньчжоу-го. Советско-Японская война (9 августа — 3 сентября 1945 г.) завершилась полной капитуляцией Японии, включая победу советских войск над Квантунской армией в Маньчжурии.
106
Черновик рапорта. После возвращения в Москву из освобождённой Маньчжурии осенью 1946 г. Анчаров служил в МГБ СССР, образованном в марте того же 1946 г. Среди заместителей министра числился и начальник Третьего главного управления МГБ Н. Н. Селивановский, в ведении которого находилась военная контрразведка.
107
Военный институт иностранных языков Красной армии. После окончания в декабре 1944 г. восточного факультета ВИИЯКА мл. лейтенант М. Л. Анчаров участвовал в боевых действиях в Маньчжурии в составе войск 1-го Дальневосточного фронта.
108
Контрразведка «СМЕРШ» («Смерть шпионам») Наркомата обороны. Не путать с такими же по названию контрразведками при Наркомате Военно-Морского Флота и Наркомате внутренних дел. В задачи органов контрразведки «СМЕРШ» НКО входила борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью в войсках Красной армии. О некоторых, возможно реальных, действиях представителей этой организации см. в повести Анчарова «Этот синий апрель».
109
Первый Дальневосточный фронт — один из фронтов РККА во время Советско-Японской войны 1945 года. С 9 августа по 2 сентября 1945 года фронт участвовал в стратегической Маньчжурской операции. 1 октября 1945 года фронт расформирован. На базе его войск и полевого управления образован Приморский военный округ.
110
Сведений о преподавателях детской группы показательной Изостудии ВЦСПС нами не найдено.