Узник — этот образ был всегда дорог русскому сердцу. Вне зависимости от совершённого преступления, заключённый вызывал сострадание. Это отношение не изменилось и после падения царизма. Ярким доказательством тому является популярность записанных на магнитофонные ленты песен целой плеяды поэтов, никогда не печатавшихся и никоим образом не одобряемых властью.
Художественное достоинство этих произведений иногда не велико. Но не это главное. Значение этих песен — в их искренности и подлинности, как документов, отражающих самые сокровенные чувства советской молодёжи.
«Запрещённые песни» охватывают огромный круг тем, которые традиционно считаются табу для советского искусства. Здесь затрагиваются такие проблемы, как тяготение народа к религии, отвращение простого человека к вездесущим доносчикам-кагебистам, спекуляция, семейная жизнь руководящих кругов советского общества и, наконец — всепроникающая отрава ханжества и лицемерия. В этих песнях проводится чёткая граница между патриотизмом, истинной любовью к России, с одной стороны, и тошнотворной рекламой идеологии, оправдывающей существование отвратительного режима — с другой.
Новые трубадуры решительно отвергли культурную интервенцию со стороны советской власти и доказали, что подлинная человечность не идёт на компромиссы с фальшью и отвергает те привилегии, которые предлагаются поющим под партийную дудку.
Разумеется, цензура не была изобретением советского периода. Цензура в России появилась одновременно с возникновением литературы.
Сам Ленин писал в 1903 году:
«Мы требуем немедленного и безусловного признания властями свободы собрания, печати и также амнистии всех политических заключённых. До тех пор, пока не будет провозглашена свобода собрания, слова и печати — не исчезнет постыдная российская инквизиция, преследующая неофициальные вероисповедания, неофициальные мнения и доктрины»…
Однако, тот же Ленин после захвата власти заявил уже следующее: «Мы не можем допустить свободу прессы. Почему правительство, делающее то, что общепризнанно является правильным, должно позволять критику в свой адрес?..»
Да и сегодня в Советском Союзе невозможно распространять не одобренные правительством мнения. Однако, вместо типографской машины появились не менее эффективные средства распространения информации: магнитофон, шариковая авторучка, печатная машинка, «Самиздат» и «Магнитиздат» прочно заняли своё место в культурной жизни России, как народный ответ «Госиздату» и «Госполитиздату», к большому неудовольствию правительства.
«Руководящие инстанции» не упускают случая, чтобы периодически атаковать подпольных издателей и авторов, будь то Солженицын или очередной поэт-«бард», записывающий свои произведения на магнитофоне.
Так, например, в прошлом году был приговорён к заключению некий Макаренко по обвинению в «паразитизме и антиобщественном поведении»[129]. Среди инкриминируемых ему поступков было приглашение певцов-трубадуров А. Галича и В. Высоцкого на выступление в Академгородок — закрытый посёлок для элиты советской науки. Макаренко был заведующим клубом — или кафе — в Академгородке, в обязанности которого входила организация подобного рода развлечений для проживающих в посёлке учёных и членов их семей.
В 1837 году молодой Лермонтов был арестован по царскому повелению за своё дерзкое стихотворение «На смерть поэта». Наказание ему было ссылка в далёкий кавказский полк, где ему пришлось дослуживать свою армейскую карьеру. Сто лет спустя замечательный русский поэт Мандельштам удостоился неизмеримо большего наказания за своё критическое стихотворение в адрес «великого отца всех народов». Поэт был физически уничтожен. Как мы видим, методы цензуры и «порицания» значительно усовершенствованы со времён Николая Первого.
И тем не менее, сегодняшняя советская цензура не в силах прекратить распространение песен трубадуров, не в состоянии оторвать их от народа.
Наиболее знаменитым среди советских трубадуров, несомненно, является Булат Окуджава. Немало настойчивости и терпения потребовалось поэту, чтобы завоевать признание советской публики. Лишь немногие из его произведений были опубликованы в советской периодике, основная часть его песен стала достоянием широких масс слушателей именно через «магнитиздат». Уступая общественному мнению, советская цензура позволила издать несколько маленьких пластинок с наиболее невинными, лирическими песнями Окуджавы, почти лишёнными социального содержания.
Другой большой бард — Александр Галич, инженер по профессии. Он тоже известен на Западе, так как многие его произведения были изданы, как в переводах, так и в русском оригинале. Пластинок с напетых им лент ещё пока нет.
129
Макаренко Михаил Янович (1931–2007) — коллекционер, галерист и предприниматель; диссидент. Был на фронте, «сын полка»; создатель картинной галереи на базе Дома учёных в Новосибирском академгородке, на известном новосибирском фестивале вручал Галичу серебряную копию золотого гусиного пера, принадлежавшего Пушкину. В1969-1977 гг. в заключении, выслан из страны в 1978 г., жил в США.