Булат Окуджава родился в 1924 году и был сыном партработника, расстрелянного в 1937. В 18 лет Булат ушёл на войну и был ранен, но не убит, как большинство его ровесников. После войны он закончил университет в Тбилиси и потом работал учителем в Подмосковье. Стихи, наверное, начал писать уже на фронте. Первые публикации 1953–1955 годов ничем не обращают на себя внимания: официозно и поэтически беспомощно. В 1955 году вступил в КПСС, в 1956-м в областном издательстве в Калуге выходит первый сборник Окуджавы «Лирика», прошедший почти незамеченным. Да и второй сборник «Острова» (1959), выпущенный московским издательством и подвергнутый критиками снисходительной проработке, содержит мало удачных стихов. Есть и искренность, и доброта, и любовь к людям, и правда в описании трагических утрат войны, но мало поэзии! Стих подчас неуклюж («Я ухожу от пули…»), подчас примитивен («Тамань»), а иногда грешит и фальшивыми нотами:
Сборник «Острова» похвалил в «Новом мире» А. Синявский вместе со своим соавтором А. Меныпутиным. Обнаружили они в стихах Окуджавы не только «нежность к людям», «лиризм» и «романтику», но и «богатство полутонов», «оттенки» переживаний… Однако читающие эту статью тогда без труда улавливали, что Синявский хвалит Окуджаву не за стихи, которые он цитирует и которые читатели нашли в сборнике «Острова». Критик восхищается поэзией Окуджавы, которой н е т в сборнике и которую ленинградская и московская публика уже хорошо знала в 1960. Это были молниеносно распространявшиеся в магнитофонных записях песни Окуджавы. Именно к ним и может быть отнесён следующий абзац статьи Меныпутина и Синявского: «Окуджава очень чуток к интонационному звучанию не только строфы или строки, но отдельного слова, которое в его стихах как бы перенимает тембр и теплоту произносящего это слово голоса и — в силу такого подчёркнутого произнесения — наполняется широким, хотя и не высказанным до конца, подразумеваемым значением»[143]. Вот так умели писать в 60-е: разбирать одно, иметь в виду другое! Читатели отлично понимали, что Синявский и Меныпутин хвалили песни Окуджавы, хотя их не было в сборнике «Острова».
Вообще вокруг имени Булата Окуджавы в 1961 году не на шутку скрестили шпаги сторонники официозной догматической литературы и так называемые тогда «либералы», проводящие линию отречения от сталинизма.
В «Тарусских страницах» Окуджава напечатал автобиографическую повесть «Будь здоров, школяр», где искренне и просто рассказал о своих первых военных страданиях[144]. И вот тут-то официальная критика, кисло, но всё же снисходительно принявшая «Острова», буквально ополчилась на молодого литератора, чьи песни, несомненно, уже тоже принимались во внимание.
А. Л. Дымшиц, известный проработчик («Паршиц» по удивительно удачному каламбуру Б. М. Эйхенбаума), напечатал в «Октябре» донос на Окуджаву[145]. Он обвинил его в клевете на тех молодых советских «воинов», которые «убеждённо сражались за великие наши идеи и идеалы». Окуджава, по интерпретации Дымшица, «оскорбил» советскую молодёжь, стоявшую на «страже отчизны», и сделал своего Школяра похожим на «антигероя» Холдена из идеологически чуждой нам повести империалистического писателя Сэлинджера… Сейчас подобная фразеология и «логика» может вызвать только смех, но в начале 60-х всё это ещё было в большом ходу, тем более, что А. Дымшиц занимал крупный партийный пост на идеологическом фронте. Любопытно отметить, что, отчитывая Окуджаву, а заодно и других молодых писателей за «чуждую нам идеологию» (В. Аксёнова за «Звёздный билет», Е. Евтушенко за стихотворение «Нигилист»), Дымшиц приводит в пример, как носителя «истинного патриотизма» и «высокой художественности», некоего Е. Ярмогаева, его повесть, тоже о молодом фронтовике, — «Время нашей зрелости». Дымшиц пророчит этому писателю большое будущее.
142
Мы не указываем страницы при цитировании стихов. Читатель легко может найти текст по заглавию стихотворения и названию сборника.
143
144
См. также фрагмент раздела «Тарусские страницы» той же главы (с. 67–68): «Прежде всего отмирали и отбрасывались за ненадобностью фальшивые, давно потерявшие цвет и вкус идеологические формулы (“деревянными словами" назвала их в очерке, опубликованном в “Тарусских страницах” Фрида Абрамовна Вигдорова
145