Иван Федорович вошел в комнату, где никого не было. Потом заглянул дежурный врач: «Раздевайтесь, раздевайтесь же…» Он снял гимнастерку, приподнял было нательную. рубаху – и на него набросились молодцы-санитары, заломили назад руки и подсечкой бросили на пол. «Попался, гад!»
Привезли его в Посконцы, на курсы, посадили на гауптвахту, допросы шли круглосуточно. Впервые Андрианов услышал змеиношипящее слово СМЕРШ – уже три месяца так называлась военная контрразведка, и всеми следователями в Посконцах командовал московский полковник из ГУКРа, главного управления контрразведки. Человек двадцать было в той особой группе, что навалилась на Андрианова. Расследовался военно-фашистский заговор на курсах младших лейтенантов и деятельность преступного формирования на базе окопавшихся агентов абвера – лже-майора Висхоня и лже-старшего лейтенанта Калинниченко. Попутно разрабатывались и другие версии, не вмещавшиеся в границах здравого смысла. «Немецкий десант»можно, конечно, объяснить недоразумением и плодом разгулявшихся слухов, но уж «покушение на товарища Сталина» попахивало идиотизмом. Семь дознавателей из разных дивизий привез в Посконцы заместитель военного прокурора бывшего округа, они и помахали перед носом Андрианова ворохом телефонограмм. Доносы и жалобы, отправленные в штаб округа, дальше узла связи не пошли, их посчитали намеренной дезинформацией, и только известия о якобы высаженном десанте образумили смерш Степного фронта, погнали его в Посконцы.
Вновь Иван Федорович оказался втянутым в кипение и бурление мира, сочиненного папками следственного дела. Бесполезно, понимал он, говорить правду, потому что следователи знали, как должен отвечать подследственный. Ни свидетелей, ни подозреваемых поблизости нет, предположил Андрианов, и не будет. Первая и Вторая роты пропали бесследно, так и не добравшись до передовых позиций. Третья таинственно сгинула, проследили ее путь от станции до станции, нашли подполковника из 293-й дивизии, а дальше – глухой мрак неведения. Оповестили все фронты западного направления, ходили по палатам всех госпиталей, но ни Висхоня, ни Калинниченко найти не удавалось. Андрианову показывали альбомы с бандитскими мордами, он отрицательно качал головой: нет, не видел, не встречал, не похож. Калинниченко? Да как-то столкнулись, поговорили о том о сем. Висхонь? А как же, три раза виделись, в кабинете Фалина – раз, перед зданием штаба, когда полковой комиссар приказал Висхоню навести порядок в столовой – это два, и у правления колхоза как-то – три.
Врать Андрианову помогали Посконцы, колхозники отказывались что-либо вспоминать, а то, что говорили, не соответствовало следовательским версиям. Ни о каких трех женщинах и ни о какой парикмахерской они не слышали. А Лукерья, разрушая воздушные замки военюристов, упорно твердила о родственных связях с майором-диверсантом. Об особисте Андрианова не спрашивали, как и о курсанте Николюкине, скользкую тему самоубийств следователи свели к невнятному упоминанию о «развале воинской дисциплины». «Немецкий десант» тоже похерили, все штабы огрызнулись, когда их стали опрашивать. Управление войск охраны тыла не хотело признаваться, что под носом его блуждал немецкий батальон. Поэтому все накопленные следствием эпизоды сузили, обкарнали и превратили в случайный обстрел курсов необученным минометным расчетом.
Но какую-то роль самому миномету они отводили, что-то вокруг него накручивали, под кого-то копали, и однажды Андрианову был предъявлен якобы найденный 82-миллиметровый миномет.
– Узнаешь?… Тот самый, что числился у тебя на складе. Который ты выдал курсантам.
Миномет был новеньким, из партии, которая только что начинала поступать на вооружение. Отлученный от артиллерийского дела, Андрианов ревниво посматривал на новую, без его участия принимаемую технику, и когда бывал на станции, щупал новинки, расспрашивал. При одном взгляде на этот миномет он понял: нет, такого он раньше не видел. Ствол шершавый, чистовая обработка наружной поверхности отсутствует, миномет, для убыстрения выпуска, изготовлен по упрощенной технологии, что пошло ему на пользу: ранее гладкий ствол соскальзывал с плеча.