Вот, Ирга, наконец, вышел, и не один, а с… каким-то гномом! Они вдвоем засмеялись какой-то шутке, после чего некромант наклонился, чтобы пожать коротышке руку. Вполне довольные друг другом, мужчины разошлись. Только вот куда направляется Ирга? Явно не к своему дому! Крадучись, я направилась вслед за возлюбленным, который скрылся в маленьком переулке. Где же он? Где? Ай!
К моей шее прикоснулось что-то холодное и острое, царапая кожу.
— Кто? — раздался из темноты знакомый голос.
— Я, — просипела я, старясь не дышать и не двигаться. — Ирга, ты с ума сошел?
— Ола? — недоверчиво спросил некромант, убирая клинок от моей шеи. — Что ты здесь делаешь и что на тебе за тряпки?
Я ощупала себя — мокро! А, у меня кровь! Он перерезал мне шею!!! Вот так избавляются от невест!
— Ты убил меня, — прошептала я, падая на колени.
— Милая? — испугался Ирга. — Милая!
Он аккуратно меня перевернул и с шумом выдохнул.
— Ола, кончай придуриваться! Я тебя не убил, а только поцарапал!
— Да? — уточнила я, открывая один глаз и рассматривая лицо Ирги в свете зажженного им огонька.
— Да, — сердито сказал некромант, помогая мне подняться. — Что это за маскарад? В каком мусорнике ты валялась? И почему ты вообще за мной следила?
— Это не маскарад, — с достоинством ответила я, отряхивая юбку Лиры. — И не на мусорнике я валялась, а на кладбище, я же не виновата, что там так редко убирают. И я за тобой… Да! Я за тобой следила! Ты мне изменяешь!
— Что? — поразился Ирга. — Я тебе изменяю? А почему я об этом ничего не знаю?
— Да, ты мне изменяешь! — глухо сказала я, борясь со слезами.
На лице возлюбленного отразилось отчаяние.
— Такое ощущение, — сказал он тоскливо, — что я бьюсь головой об стену. Пойдем домой, и ты мне все расскажешь.
Я побрела вслед за Иргой, стараясь придумать что-нибудь в свое оправдание так, чтобы я была бедная-несчастная, а он — кругом виноватый. Но ничего толкового в голову не приходило.
Доведя меня до квартиры, некромант очень настойчиво предложил мне выпить, достав из буфета маленькую и отправил в душ.
Я стояла под горячей водой, наслаждаясь этим блаженным ощущением, которое поймет только тот, кто был вынужден обходиться для мытья одним ведром воды, которое еще и нужно было нагреть, и отнести в закуток, и успеть помыться прежде, чем замерзнешь и прежде чем вода остынет. Я стояла и стояла под водой, мне не нужно было никуда спешить, более того, впереди ждало объяснение с Иргой, а я так и не придумала, что ему сказать. Наконец, почувствовав, что еще немного воды и я превращусь в русалку, я закрутила кран и осторожно выглянула в комнату.
Некромант валялся на кровати и читал какую-то книжку. На дверь он повесил чистое полотенце и свою рубашку, в которой я особенно любила ходить, когда оставалась у него. Переодевшись, я забралась на кровать с ногами и свернулась в уголочке. Ирга ласково потрепал меня за волосы и сказал:
— Я читаю книгу, называется «Особенности женской психологии». Все равно ничего не понимаю.
— Сомневаюсь, что там есть раздел, про девиц, которые сутки едут в тесной карете для того, чтобы поваляться в грязи и быть чуть не прирезанной собственным женихом, — сказала я, избегая смотреть на Иргу.
— Да нет, тут есть глава про ревность, — задумчиво сказал некромант, листая страницы. — Только у тебя ревность какая-то странная, периодами.
— Она есть всегда, — объяснила я, — просто она растет, растет, и созревает. Я — бац — и вдруг понимаю, что ты мне изменяешь.
— Я понял, — сказал Ирга таким тоном, которым обычно разговаривают со смертельно больными.
— А мне Варсоня сказал, что ты мне должен изменять, потому что мужчина долго без женщины не может, — постаралась оправдаться я.
— Не может, — согласился Ирга, — но понимаешь, вот какая штука — у меня, кроме мужских органов, есть еще мозг. И вот он может обходиться без женщин долго, особенно, если ему нужна только одна.
— А у меня нет мозга, — повинилась я, потихоньку придвигаясь к возлюбленному. Ругать он меня не будет, высмеивать тоже, значит, можно и подластиться.
— Есть, — обнадежил меня Ирга. — Только он работает периодами. Но я привык.
Я виновато вздохнула.
— Скажи-ка милая, а это ты мне ночью подослала милого ребенка?
Я постаралась изобразить на лице раскаяние.
— И сколько тебе это стоило? — заинтересовался Ирга.
— Довольно дорого, — схитрила я.
— Да уж, такого в моей жизни еще не было, — вздохнул некромант. — Сплю спокойно в своей кровати, вдруг кто-то ломится в двери, открываю — стоит такой бледный, дрожащий, глаза бегают. Говорит, хочу посмотреть, как спят некроманты. Я сразу решил, что это чей-то розыгрыш и не стал особо бедного мальчика мучить.
Я в очередной раз почувствовала себя глупо. Ирга молчал, бездумно перелистывая страницы.
— Я чувствую себя такой виноватой перед тобой, — призналась я наконец.
— О, — некромант закатил глаза, — совесть заговорила? Она у тебя только от спиртного просыпается?
— Не знаю…
— Ну, тогда я буду поить тебя чаще, ты тогда будешь идеальной женой.
— Не буду я идеальной женой, — призналась я.
— Ну и ладно, — весело сказал Ирга, — с идеальными скучно.
— Как мне с тобой? — не удержалась я.
Некромант засмеялся и кинул на пол книжку.
— Узнаю мою несносную Олу, — сказал он. — Иди ко мне. Я так по тебе соскучился. И мне действительно не помешает женщина, раз уж ты настаиваешь та том, что целитель сказал, что нужно.
— Я тут, — с готовностью отозвалась я, вытирая остатки слез и ныряя в его объятия.
33. Умереть и встать
На город нападает нежить. Оле и Отто приходится защищать жителей не щадя живота своего.
Зима в этом году, в соответствии с предсказаниями, была на удивление мерзкой. Мокрый снег сменялся колючим дождем, замерзшие с ночи лужи уже после завтрака норовили заляпать юбку и затечь в ботинки. Я придушила свою жадность и мы замостили дорожку к туалету, но самое обидное, что зря. Первоклассная и дорогая плитка, достойная лежать на пути у короля, а не на дорожке к маленькому домику, вскоре покрылась слоем грязи и мокрой глины и совершенно скрылась из виду.
Сегодня, во время утренней пробежки туда-обратно, я поскользнулась, шмякнулась на землю со всего размаха и вернулась в дом в крайне грязном и злобном настроении.
— Стой, где стоишь! — завопил Отто, стоило мне зайти в гостиную. — С тебя грязь ручьями течет!
— А то я не знаю, — огрызнулась я, пытаясь снять юбку максимально осторожно, чтобы не заляпать пол, только вчера мною вымытый.
— У тебя не только юбка грязная, — обрадовал меня полугном. — И пальто тоже. И волосы. А я говорил тебе, не бегай, ходи осторожно!
— Как же тут не бегай, — проныла я, — когда дождь идет, холодный!
— Не сахарная, не растаешь, — сказал Отто, помогая мне снять грязную одежду.
— Надо было весь двор замостить, — сказал Варсоня, отрываясь от помешивания каши в чугунке на печке.
— На весь двор у нас денег не хватит, — возразил полугном. — А простыми досками мостить поздно, они размокнут.
— А кто мне воды из колодца наберет? — спросила я, разглядывая в зеркале то, что получилось из моей прически. — Надо голову помыть.
— Он, — сказали хором мои мужчины, указывая друг на друга.
— Я завтрак варю! — заявил Варсоня.
— Я вчера воду носил, — пожаловался Отто в пространство. — И на купание, и на стирку, и на мытье полов!
— Значит, я буду ходить грязной? — возмутилась я.
— А нечего было бегать, не глядя под ноги, — невозмутимо сказал полугном, усаживаясь за стол.
Я злобно схватила ведро, и направилась к выходу.
— Ты так полуголой и пойдешь? — спросил Отто.
— И пойду, — сказала я, одергивая рубашку, чтобы она прикрывала бедра. — Если упаду, то меньше стирать будет!