Он остановился в шагах пятнадцати от нас. Здоровый, в холке достигал мне выше пояса. Покрытый щетиной. Маленькие глаза налились кровью и горели красным. Клыки как кинжалы.
Я отбросил лук. Здесь и сейчас он не поможет.
- Олесь, лезь на дерево! Быстро. – Сказал ему, продолжая смотреть на секача. Выхватил из петли на спине свою секиру. В этот момент он бросился на меня. Он даже не бежал, а летел, стремительно как стрела. Я перехватил секиру двумя руками. Поднял её, приготовившись к удару. Ноги расставил шире. Глядя на своего врага, закричал боевой клич. У меня был только один удар. Это как в бою. Один удар, один взмах. Это разделяет жизнь и смерть, тонкой линией. Очень тонкой, но линия эта словно огненная нить.
Он уже рядом, смазанное движение… Широкое стальное лезвие секиры врубается в голову секача…
- Кхааа- Вырвалось у меня, и в этот момент рукоять секиры вырвалась у меня из рук. Дальше удар и я лечу, перевернувшись через голову. Больно… Врезался в густой молодой ельник, ломая его… Небо опрокинулось, всё смешалось в каком-то хороводе красок… Визг смертельно раненного врага…
Когда пришёл в себя, понял, что лежу на спине и на мои ноги навалилось что-то очень тяжёлое. Это был тот секач. Я ему раскроил голову. Но при этом он сумел до меня добраться, ударил и отбросил от себя вперёд. Пробежал ещё и затих, навалившись на мои ноги. Я чуть его сдвинул в сторону и сел. Смотрел на эту гору мяса и мышц.
- Олечич! – Ко мне подбежал Олесь. – Олечич!!! Вот это да!!! Ты его с одного удара убил. Научи меня, тек же убивать с одного удара, прошу!
- Помолчи. Лучше подумай о том, как всё это потащим домой, Жданке???!!!
- Я не знаю. – Парень обескураженно смотрел на меня. Я, наконец, встал на ноги. Меня качнуло.
- Не знает он!!! Волокушу готовь…
…Жданка полола грядки. Выщипывая сорняки, улыбалась, вспоминая Олелича. При думах о нём, в её душе разливалось тепло. Сладостное чувство в груди и ожидание чего-то прекрасного. Её лицо начинало гореть лесным пожаром, когда она вспоминала, как Олечич утром умывался, раздетый до пояса. Она любовалась тайком его телом. Красивое. Налитое силой. Перевитое жгутами мышц и мускул. И ещё покрытое шрамами. Всё верно, он же воин, гридень княжий. Он почти всю свою жизнь провёл в схватках и походах. С копья вскормленный, с шелома вспоенный. Волк. Она закрывала глаза и застывала, представляя… Матушка с батюшкой!!! Макошь-мать… Предки родовые… Стыдно, но как же сладко. Прижаться к нему и почувствовать руки его сильные на своём теле. Губы его на устах своих, на груди своей…
Жданка тряхнула головой, пытаясь отогнать мысли запретные. Она поднялась на ноги и прошла в дом. Скоро мужчины её придут. Кормить их надо. Глиняной горшок на печке исходил паром. Жданка порезала зелень, закинула её в горшок. Услышала, как половица скрипнула под чьими-то ногами. Резко развернулась. Любим!!!!
- Что тебе надо? И почему ты зашёл в дом мой?
- А ты не знаешь, что мне надо? И мне не надо спрашивать твоего разрешения, чтобы зайти в эту халупу. Здесь всё наше. Нашего рода. А ты со своим Олесем живёшь тут из милости ношей.
Любим двинулся к ней. Она стала отходить.
- Куда ты, Жданочка? – Близко посаженные глаза парня смотрели на неё маслянистым взглядом. Он облизнул губы. – Я пришёл за своим. Ты всё равно будешь моей!
- Уйди по-хорошему, Любим.
- А если не уйду? На кого надеешься, Жданка? На этого Олечича? Забудь. Он не княжий гридень! Власть в Новагороде сменилась. Там уже другой кнгязь. Потому он тебе не защитник.
Любим подходил к ней всё ближе и ближе. Жданка упёрлась спиной в стенку.
- Не трогай меня, Любим. Прошу тебя. Уходи.
- Нет. Ты моя. Ты будешь моей. – Он кинулся на девушку. Схватил её и потащил на лежак. Она отбивалась, укусила его. Любим взвыл и ударил её по лицу. Жданка почувствовала солоноватый вкус на губах. Любим бросил её на полати так, что из неё дух выбило. Она лежала и хватала ртом воздух. Любим разорвал на неё платье. Навалился. Стал слюнявить её своим ртом.
- Уйди! – закричала она, что есть сил. Отталкивала его. Но Любим был слишком тяжёлым. Она билась в рыданиях. – Уйди, уйди, постылый!