Парень понял, что его заметили. Скрываться перестал. Подошёл к Жданке. Звали его незамысловато – Любим, так как был любимцем отца. Он был старше девушки на два года. Толстый, с широким лицом, близко посаженными друг к другу маленькими глазами. Был точной копией своего отца. Жданке он был неприятен. Любим с некоторых пор смотрел на Жданку неприятным, каким-то липким взглядом. Стал подкарауливать её. Один раз попытался зажать возле её дома, стал хватать за грудь. Она ударила его тогда коленом между ног. Любим скорчился и отпустил её. Стал всяко её поносить. Прибежал Олесь, смотрел зло на обидчика сестры, чуть не кинулся в драку, но Жданка остановила брата. Не нужно было озлоблять родичей Любима. Они здесь сила, а за неё и брата вступиться не кому. Любим тогда ушёл, зло глядя на Жданку и Олеся. Девушка встала и выпрямилась.
- Что тебе надо, Любим?
Он усмехнулся.
- Как что нужно мужу от девки? Сама догадаешься? Или мне рассказать.
Жданка побледнела. Но испуга не показывала.
- Это ты что ли муж?
- А кто же ещё? Послушай, Жданка, ты чего ломаешься? Тебя всё равно отдадут кому-нибудь. Возможно, моему старшему брату в чернавки. – Ждана молчала. – На большее тебе рассчитывать не приходиться. Ты же понимаешь это? За тобой никого нет и приданного нет. И вено не кому за тебя отдать. А мне ты люба. Девка ты красивая, справная. Я у батюшки выпрошу и он разрешит тебя женой взять. – Любим протянул к ней руку. Ждана отстранилась.
- Руки убери от меня. Не подходи. Твоей женой стать? – Жданка зло рассмеялась. – Да лучше утопиться, чем с тобой на ложе лечь. Ты посмотри на себя.
- Что тебе не нравится? Я красивый. В теле!
- Красивый? – В лесу опять раздался заливистый девичий смех. – Ты такой же красивый как дикая свинья.
Любим опешил. Он то себя считал красивым. Ему это и батюшка с матушкой говорили. Правда сравнить было не с кем. Все были родичами между собой и все похожи. А других людей тут не бывало. Если только кого из девок в соседние печища отдавали или приводили парни себе жён и всё. Но все они были невысокими, кряжистыми и в теле. И жен себе подбирали таких же. Ибо дородность считалась признаком достатка и достаток к себе притягивала. Жданка же была другая, резко отличалась от местных. Нежный овал лица с чувственными губами, с точёными чертами лица и небольшой темной родинкой с правой стороны над верхней губой, что придавало ей особое очарование. тонкий стан и округлые бёдра. Любим влюбился в Жданку и жаждал её. Его хотели женить, даже уже сговорились с одним родом, жившим в двух днях пути. Но Любим неожиданно упёрся. Брать в свою семью невесткой Жданку глава рода Бажен не желал. Она же бедная и за ней никто не стоит. А род нужно укреплять нужными и полезными связями с другими родами.
- Не хочешь по хорошему? Будет по плохому. Сама приползёшь, когда жрать нечего будет. Или силой возьмём. Будешь у меня рабой-чернавкой, ноги мне мыть и лизать их. А я мять тебя буду и тешиться тобой, когда захочу и как захочу. И никуда не денешься. Здесь мы хозяева!
- Убирайся! – Тихо, шипящим от ненависти шёпотом проговорила Жданка. Любим попятился. В глазах девушки полыхнуло пламя.
- Срок даю до конца осьмицы. Два дня. – Крикнул ей Любим и, повернувшись, пошел в сторону печища. Жданка смотрела ему вслед, пока он не скрылся окончательно среди деревьев. Потом она опустилась на колени, закрыла лицо ладошками и заплакала. В этом плаче было всё - жалость к себе от безнадёжности, боль её девичьей души, сожаление от несбывшихся мечтаний её сердца, ибо весна пришла к ней, ждала она того единственного, которому готова была отдать своё сердце. Ведь Жданка, как и любая девушка в этом возрасте мечтала о том, что в один прекрасный для неё день придёт он, высокий, красивый, протянет ей руку и позовёт с собой. Вечерами, когда уже всё было сделано и Ждана гасила лучину, ложась спать на жесткий лежак, представляла его себе. Она не могла сказать, какое у него лицо, зато могла сказать, какие у него глаза. Ярко-зелёные.
Сколько она так плакала, Жданка не знала. Но в какой-то момент услышала голос:
- Ты чего ревёшь? Обидел кто?
Девушка замерла. Потом медленно развернулась и её дыхание замерло. Позади неё, в нескольких шагах, на огромном чёрном коне, словно сама ночь, сидел всадник. Это был воин. Она поняла это сразу. Страх обуял её. Чужаки, да ещё вооруженные, это всегда беда. Это она помнила ещё со слов батюшки, а потом и матушки, с детства. Отец, рассказывая о таких воинах, каменел лицом и на его скулах начинали играть желваки. А мама рассказывала о них со страхом. Наверное, родители когда-то и бежали от таких чужаков.