Выбрать главу

Вот сейчас звонил Таллин, просят 29.9.73 г. А я был спокоен и туманен.

Оля! Переходи улицу только в положенном месте. Люблю+скучаю+уже+так скоро+целую+кланяюсь.

Оля! Не забывай! У тебя скоро день рождения!!

За сим целую и скучаю!

Избегаю премьер. «Землю Санникова» начинают демонстрировать! Ужас! Спокойной ночи! Я ложусь спать! И вам того желаю!

12.

Декабрь 1973 года. Москва.

Бумага пригодилась…

Письмецо-то я получил, насчет драгоценностей, извините, не принимаю-с — воспитание мое мне не позволяет-с, сударыня! А вот насчет отравы[41] для этой драгоценности мы еще подумаем-с!

Ну, это так-с, баловство-с, бумагомарание-с!

Новостев нету. Кипим-с в работе-с по уши.

Звонил тут один из дома, что от АПН — очень это далеко и неудобно; думаю отказать.

Ну а остальные предложения погляжу по освобождении мало-мальском[42].

А за сим нежно лобзаю.

P. S. За слог извините — летературщина-с — наслоения-с, «лесковщина-с».

Оля, Лизу поцелуй. Лиза, Олю поцелуй, а ты, Кеня, не балуй.

13.

17 декабря 73 года.

Приезжать тебе не надо. Злой я и противный! Я бы даже сказал — омерзительный и необщительный[43].

Весь в работе, а она идет со скрипом!

Все постороннее из головы выбросил.

Расписан каждый час. Сейчас мне необходимо быть одному со своим делом, и только с ним. Никаких посторонних дел и мыслей.

Если ты моя жена, то поймешь!

Что-то внутри лопнуло — нет былой легкости в работе. Ищу, злоблюсь, улыбаюсь и делаю вид, что все в порядке.

Черт ее знает! Перерождаюсь, что ли? Лирика, ну ее к черту!

Ладно, кончаю расслюнявливаться.

Целую тебя нежно, нежно!

P. S. Ты мне снишься веселая и в сарафане!

Олю поцелуй в нос.

Олег.

14.

Декабрь 73 г. Москва.

Вы правы, из огня тот выйдет невредим, кто с ними день пробыть сумеет, подышит воздухом одним, и в ком рассудок уцелеет. Ал. Андр. Чацкий.

Загружен по уши! Из всех каждодневных безумных часов — один да приятный!

Скучаю!

Звонил по адресам[44]. Побываю, посмотрю, сообщу…

Целую!

15.

17 января 74 года.

Пушкинские Горы.[45]

Эйхенбаум Олечке

Замечательно! Великолепно! Удивительно! Восхитительно! Покойно!
Целуем. Дети.

Нас встретило солнце!!!

16.

Март 79 г. Пушкинские Горы.[46]

Отсутствие нужной расцветки гуталина в Вашей комнате страшнее, чем присутствие в ней никотина![47]

7-й день:

Бродят мрачные грачи Ходят темные старухи Лес чернеет и молчит Я во власти мутной скуки. Забор бы сюда высокий и крепкий.

<Нарисован забор.>

* * *

Март 79 г.

Жене (как душеприказчице) от мужа Стихи мои прошу издать При этом я прошу учесть Я не намерен голодать И мебель надо приобресть.
* * *

Март 79 г. Пушкинские Горы.

…Мороз и солнце; день чудесный… Да! Как ни странно — это так! И хочется писать стихами, В чем я, конечно, не мастак. Не верите? Возьмитесь сами!
Брегет показывает час. Пойду бродить. Целую Вас… Стихи хоть плохи, но прошу принять. Ваш верный муж, и сын, и зять.
* * *

Март 79 г.

Как Вы?..

Я так же…

Тих, задумчив, светел, молчалив…

Вот только очень был не рад: Мне дозвонился «Ленинград».

Дневник[*]

ЧУВСТВО И МЫСЛЬ

Странное и страшное сосуществование двух внутренних жизней.

ХОТЕТЬ И МОЧЬ! Это есть диалектика внутренней жизни.

ФОРМА И СОДЕРЖАНИЕ. Внутренняя жизнь — содержание, внешняя — форма. Артист — нынешний — вот грязная помойка, где можно отыскать все пороки!

вернуться

41

Я написала Олегу письмо о том, что он бриллиант, — мое дело достойная оправа для него. Он пишет «отрава», чтобы принизить глупый пафос моего письма — не любил красивых слов.

вернуться

42

В 1973 году мы занимались обменом нашей ленинградской квартиры на Москву. В августе по настоянию Олега я ушла с работы и разрывалась между двумя городами. Оба мы бегали по адресам, искали подходящий обмен. Только к маю 1975 г. перевезла маму в Москву, «на выселки» по ее выражению, в крохотную неудобную квартиру в конце Ленинского проспекта и наконец в мае 1978-го благодаря директору Театра на Малой Бронной Н. Дупаку получили квартиру в центре. Олег очень полюбил свой 17-й этаж, гордился своим кабинетом, по выражению Шкловского, узнавшего, что Олег приехал из Ленинграда «верхом на пылесосе», — «это хороший признак оседлости». К моменту нашего знакомства Олег считал себя бродягой и дом не любил. Жилось ему дома трудно и неуютно. В семье его не понимали и не одобряли. Вообще он удивительным образом не походил ни на кого из родственников.

вернуться

43

Вспоминаю конец декабря 1973 года. Продолжались съемки пятисерийного телефильма «Вариант „Омега“». В «ежедневниках», которые вел Олег, много записей о неготовности съемочной группы, о бедламе на съемках, о простоях, отменах. Ненавидел всяческое проявление непрофессионализма. В театре шли репетиции «Провинциальных анекдотов» — шли тяжело, Управление не принимало спектакль, кажется, восемь раз. Актеры играли при пустом зале для нескольких человек, «управляющих культурой». Бывало, они, не досмотрев спектакль, молча удалялись. Кроме того, Олег «вводился» в «Балалайкина». Все это было трудно для Олега. Я огорчалась, тосковала, но, как могла, старалась оправдать определение «моя жена». Приближался Новый год, и я смирилась с перспективой встречать семьдесят четвертый год без него. Позвонила в Москву вечером 30 декабря. Подошла к телефону его мама, Павла Петровна: «Лизонька, я выдаю тайну, но Олег уехал к тебе». Он умел делать меня очень счастливой.

вернуться

44

Опять же об обмене квартиры.

вернуться

45

В январе 1974 г. на зимние «каникулы» поехали в Пушкинские Горы. Моя мама как-то отдыхала там и познакомилась с директором гостиницы. Она написала ей письмо с просьбой предоставить нам номер. Мы его получили, гостиница пустовала, в ресторане можно было пообедать и целый день проводить в Михайловском или в Тригорском. Никаких экскурсий, никаких толп — Олег был счастлив. Всего четыре дня. Потом нам было отказано в ресторане, да и вообще намекнули, что, может быть, нам придется освободить номер, так как прибыла делегация деятелей культуры. Я попробовала убедить администрацию гостиницы, что артист Даль имеет некоторое отношение к культуре, на что получила ответ: «У нас организованное мероприятие — мы не можем обслуживать индивидуалов». Я осторожно сказала об этом Олегу. В ту же минуту были собраны вещи, и мы покинули гостиницу, которая принимала гостей «организованных и культурных». Погода была ужасающая — туман, мокро, зимы в тот год не было. Приехали в Псков с надеждой вечером отбыть в Москву. Билетов нет. Сели в такси, объездили все гостиницы Пскова. «Мест нет». И откуда там среди зимы столько гостей? Целый день мы проходили по мокрому Пскову, было неуютно, обидно, устали. Где-то пообедали, залили в термос «бочкового» кофе и бродили в ожидании вечера и возможных билетов на поезд. Олег прозвал меня термосоносцем. Нам казалось, что всю оставшуюся жизнь мы проживем тут, в сквере на холодной лавочке, что, может быть, нам потом дадут квартиру и мы забудем, где мы жили раньше и кто мы есть…

Вечером нам все же удалось достать билеты в Москву. Жаль было, что Олега оторвали от Пушкина…

вернуться

46

И все-таки Пушкин позвал Олега еще раз. Если этот сборник попадет в руки Владимира Трофимова, то пользуюсь случаем принести ему огромную благодарность за эту встречу Олега с Пушкиным. Вы, Володя, добрый и мудрый волшебник, благодаря Вам Олег успел и на встречу с Пушкиным, и к Лермонтову. Спасибо Вам.

На этот раз не вставал даже вопрос — едет ли Олег один или со мной. Мне было ясно, что он должен ехать один. Он провел чудесный месяц рядом с Пушкиным, приехал просветленный, полный поэзией и покоя. Результатом этой работы стал телефильм «На стихи Пушкина».

вернуться

47

Особой заботой Олега всегда была обувь. Никогда не видела, чтобы он ходил в грязной или некрасивой обуви. Собираясь в очередную поездку, я не забывала положить в чемодан гуталин. Если в гостинице не оказывалось в номере сапожной щетки, Олег использовал полотенце, а о гостинице говорил всем горничным и дежурным: «Плохая гостиница, плохая гостиница».

вернуться

*

О. Даль читал свои дневники и делал пометки. В публикации они обозначены курсивом.