Белый налёт постепенно прогрессировал в гнойники, было больно шевелить языком. День шёл, а становилось только хуже. Совсем недавно его вырвало какой-то слизью с волосяными включениями…
Коронавирус какой-то, подумал Пётр и пошёл собирать мухоморы – современной медицине он не доверял. Он считал, что природа человеку для лечения дала всё, что необходимо, а таблетки, химия и всякие ГМО выращивают специально, чтобы люди постепенно вырождались, становясь тупыми мутантами – на планете ведь перенаселение! А богачи-владельцы фармацевтических компаний только и желают, что нажиться на чужом горе. А о целебности мухоморов ещё шаманы знали! Которые ходили в медвежьих шкурах, призывали духов предков и исцеляли болезни при помощи бубнов. Простым соплеменникам шаманы запрещали есть мухоморы – давали только свою мочу через пару часиков после упортебления, в которой сохранялись целебные вещества. Хитрецы! Но рядом шаманов не оказалось, поэтому и запрещать было некому – Пётр жевал сырые очищенные от грязи ножки, а шляпки кидал в корзину – их следовало просушить в духовке. А то можно хорошенько продристаться…
В голове уже начинало что-то кружиться, зато пришёл пофигизм. Теперь было не так страшно, что заболел какой-то странной дрянью. Пётр уже не раз лечился подобный образом – и вполне успешно! Это если девяностокилограммового Петра мажет с пары ножек, то что творится с микробами? Вирусы, наверное, получают огромную дозу психодела, охуевают – и бегут к херам, прыгают из носа, вылетают с кашлем. «Ну его нахуй» -- верещат они – «Мы на такое не подписывались!». Пётр хихикнул. Да, походу он переел.
Уже вечерело. Но он находил всё новые и новые грибочки, словно ножки открыли ему третий глаз – чем больше ел, тем больше находил.
-- Духи лесные! Благодарю вас за помощь вашу! – сказал Пётр лесу, когда собирался уходить. Он достал из портфеля кусок хлеба, полупустую бутылку молока и поставил перед одним из деревьев – пущай леший покушает. В этот момент Петя ощутил мистическое единство с лесом. Ровно в тот же момент кусты вдалеке за его спиной зашуршали…
Пётр резко обернулся. Трещали заросли, ломались ветви, приближалось нечто грузное. Медведь?... Нечто бОльшее, чем медведь! Пётр смог разглядеть только силуэт чего-то гигантского, но и этого хватило, чтобы испугаться и броситься бежать.
-- Духи! Не наказывайте, прошу! Помилуй, леший! – кричал Пётр спиной ощущая, как к нему приближается нечто. В ответ свирепо зарычали. Это всё нереально! Он просто перебрал!
Чудовище сбило Петра с ног ударом щупальца, а потом навалилось сверху, раздавив насмерть…
***
Олег хавал грибника и размышлял над рассказом Аллы. Джермундаев, значит. Её создатель. И, вероятно, создатель Олега. Кто ещё, если не Джермундаев? Других вариантов не было. Значит, они не из космоса, как бы не хотелось мечтать о целой планете, где обитали бы его сородичи, с которыми можно было бы прикольнуться, найти общий язык; о планете, где он не остался одиноким. Но они с Аллой принадлежали Земле, да ещё и были исключениями из правил обыкновенной биологии – их создал безумный учёный, тёмный ум. Однако, какую цель он преследовал? Олег не помнил своей жизни в доме Джермундаева, зато Алла рассказывала, как «отец» выгуливал целый их выводок созданий в соседнем парке по ночам, как он ласково надевал на неё поводок, чтобы не убежала по глупости. Как кормил лабораторными крысами, поливал жижкой, ухаживал. Некоторые создания росли, а некоторые погибали от непонятных учёному болезней. Сейчас Алла знала в чем была причина гибели – неправильная диета. Существа погибали от голода, либо же страдали от несварения. И однажды один из её сородичей, уже подросший и окрепчавший – сорвался с поводка и набросился на девушку в парке. Джермундаев пытался остановить стаю существ на поводках, но оголодавшие твари, учуяв четвёртую группу крови, перегрызали поводки и устремлялись к ещё бьющейся в конвульсиях девушке. В ту же ночь сбежал тот самый агрессивный сородич – он почувствовал вкус человеческой крови и больше не захотел возвращаться в логово отца и жрать крыс. Остальных Джермундаеву удалось остановить, повязать и наказать. Все и не сопротивлялись особо, ведь они любили отца и даже в мыслях не представляли себе жить в открытом мире, без его заботы. Алла помнила, как ей было стыдно, но она никак не могла осознать, почему еду на четырёх лапах есть можно, а на двух – нельзя.