В сценарии, написанном Тодоровским вместе с Александром Буравским, был персонаж по имени Сергей Корольков, "хилый отрок" (цитирую сценарий). В литературном варианте о Королькове написано: "...производит впечатление комнатного растения, для которого любой вид спорта, кроме шахмат, был так же недосягаем, как Луна. Но он упорно приседал, закрыв глаза, спрятанные под стеклами очков"13.
Далее сценаристы описывали хиляка Королькова в том же духе знакомого набора штампов: физик-интеллигент, взрослый ребенок, уходящий в армию в надежде стать мужественным и сильным, как Шварценеггер, и суперменом, как Сталлоне. Еще было сказано, что на вид Сереже и восемнадцати не дашь такой тоненький, молоденький, мечтающий "заматереть", чтобы смело ходить по темным улицам с любимой девушкой.
Причем у авторов поначалу Сергей Корольков вообще существовал совершенно и явно функционально, он был нужен, чтобы в какой-то мере утешить дочь главного героя, Василия Муравина (Олег Борисов), Ксюшу, потерпевшую фиаско в борьбе за любимого человека, увы, женатого и, увы, так и не решившегося оставить жену с ребенком. И вот Муравин, однажды случайно повстречав слабака Сережу, сразу угадал в этом тщедушном создании потенциально верного и любящего мужа, настоящего отца будущих своих детей. Поэтому Муравин начал немедленно действовать - ворвался в колонну призывников вместе с хорошенькой Ксюшей (в фильме ее играла прехорошенькая Марина Зудина), представил дочку Сереже, и Ксюша сразу произвела впечатление на парня. Чуткий и донельзя душевный, к тому же он все понял... А Муравин еще и намекнул: "Слушайте, а у вас что-то общее есть..." Все развивалось в бешеном темпе, и в конце эпизода Корольков уже трогательно гладил Ксюшу по щечке, все предвещало счастливый финал.
Выбор Олега Меньшикова на роль Сережи Королькова не то чтобы резко изменил вялое течение слащаво-банальных событий, с придыханием воссозданных на экране. Но участие актера внесло несомненную живую струю. Появился герой, абсолютно непохожий на задуманного Тодоровским и Буравским унылого хлюпика, умозрительно сконструированного на страницах сценария. Даже имя у него стало другим, не Сергей, а Федя, Федор. "Ф. С.", как мальчишка бойко себя называет.
"Ф. С." врывается в действие картины не только фигурально, но и буквально, неожиданно прыгая с подоконника в середину пляшущей студенческой братии, куда затесались Муравин и Ксюша. Его взгляд сразу падает на незнакомую симпатичную девушку. Выбор сделан. "Ф. С." не обременен комплексами, он тут же идет в лобовую атаку, такова его метода. Он не обращает ровно никакого внимания на язвительные реплики Ксюши. Притом Федор совсем не нахал и наглец - просто в нем бушует невероятная энергия, жажда немедленной реализации собственных решений, вот причина его дерзости и мощного натиска. Сократить расстояние между мыслью и поступком - его принцип. Он молод, жизнерадостен, видимо, все у него складывалось пока вполне удачно - парень уверен, что и дальше так будет. Вместе с тем он вполне неглуп, интуитивно разбирается в людях. Ему не составит труда быстро понять, что сердце и боль Ксюши отданы другому. Тогда бойкий "Ф. С." как бы сжимается, чуть затихая. Сыграно все бережно, ненавязчиво, без сильных акцентов. Федя начинает внимательно вглядываться в лицо девушки, открывая в нем потаенную сумрачность, скрытое напряжение, недомолвки в разговоре с отцом. Как и то, что он чуть раздражает ее своим присутствием. Но, кажется, раздражение Ксюши - не серьезная помеха для "Ф. С.". Он, конечно, немного укрощает свой напор, но не останавливается в желании победить. Крепости Федя умеет брать!
По мере работы над картиной роль Федора Королькова заметно разрасталась. В итоге почти ничего не осталось от выдуманной фигуры близорукого физика-очкарика, наивного энтузиаста, отважно идущего в нашу славную армию, чтобы изжить интеллигентские комплексы и покинуть интеллигентный, обеспеченный родительский дом. Но суть даже не в объеме роли...
Меньшиков так живо резвился в постной толпе других действующих лиц, что именно эти сцены оказались хотя бы отчасти наполнены жизнью и энергией. В чем-то он напоминал своего Костика Ромина. В чем-то, наверное, в нем еще жила память о недавних студенческих забавах. Сегодня, глядя на респектабельного, необщительного, избегающего любых контактов актера-премьера, актера-звезду, трудно вообразить себе, сколько юмора, веселья, жизнелюбия вносил он когда-то в жизнь своего курса... Может быть, ролью "Ф. С." Меньшиков прощался с собственной юностью, повторяя ее на экране в последний раз?
В картине появилась длинная сцена - беседа Феди Королькова и Василия Муравина, когда Муравин, сам того от себя не ожидая, рассказывает практически незнакомому юноше о том, как, струсив, испугавшись в далекой уже его молодости, отступился от собственного таланта, свыше ему дарованного. Пошел по другой дороге, выбрал жизнь спокойную, но тоскливо-ровную, без взлета, без минут восторга и ощущения красоты мира. Федор, в основном, слушает. Но откровения Муравина очень важны для него: парень и сам озабочен схожей проблемой. Так ли он решил для себя будущее? Так ли близко и дорого для него дело, которому он собирается служить? Нет ли в этом ошибки?..
1986 год - год выхода на экран картины "По главной улице с оркестром" - еще не давал оснований предполагать, что наша привычная советская жизнь так скоро окажется начисто зачеркнутой. "Ф. С." еще не знает, что диплом высшего учебного заведения, "корочки", которые во многом определяли остальную жизнь человека, окажутся, в общем, малозначительным моментом в поисках места в жизни. Врачи, инженеры, ученые ринутся в бизнес, где никто не спросит: "Пардон, а что вы заканчивали?"
Тогда все это еще очень слабо маячило для поколения "Ф. С.". Но Корольков, разговаривая с Муравиным, все больше ощущает, что вскоре все будет для него совсем непросто, все начнется всерьез, набело. Простые студенческие истины ожидания могут быть сломаны, придется учиться другим законам общения и выживания. Впрочем, тогда это слово не было для нас таким сущим, каким оно стало позже. Дуэт Борисов - Меньшиков - один из самых внутренне значительных и тонких эпизодов фильма, сыгранный, кажется, с такой легкостью, что о мастерстве исполнителей задумываешься лишь потом.
В 1994 году в Анапе, на кинофестивале "Кино-шок", мне посчастливилось не раз беседовать с великим русским артистом Олегом Ивановичем Борисовым. Это были не интервью, не профессионально прицельные разговоры на тему актерской профессии. Мы были знакомы прежде, сидели за одним столом три раза в день - завтрак, обед, ужин, и общение наше было на редкость доверительно. То речь шла о конкурсных фильмах, то Олег Иванович вспоминал, как начинал в Киеве, в Театре русской драмы, после окончания Школы-студии МХАТ, то рассказывал о работе с Вадимом Абдрашитовым в трех фильмах, он любил эти роли... Однажды заговорил об Олеге Меньшикове: "Его стихия лирика,- сказал он.- Почему об этом не догадываются режиссеры? Все время предлагают ему играть Страшный суд и конец света, вечную неразрешенность... Знаете, он ведь светлый мальчик..."
Картина "По главной улице с оркестром", на мой взгляд, слегка приоткрыла дверь к лирическому Меньшикову, эта его ипостась здесь дала о себе знать легким намеком, легким касанием. В роли "Ф. С." у актера, в общем-то, был небольшой плацдарм для лирических выплесков, тем более что он не склонен к этому впрямую. Но в определенной мере актер воспользовался тем, что давали ему сценарий и, главным образом, собственная фантазия. Он снова опирался на присущее ему умение быть режиссером собственной роли.
Особенно проявлялось это, если постановщик картины уступал ему в таком качестве. Но иногда Меньшиков оказывался бессилен в подобной ситуации. И начинал метаться в поисках точки опоры.
...Сценарий "Мой любимый клоун" был написан по повести Василия Ливанова Никитой Михалковым и Александром Адабашьяном. Вероятно, имена авторов сценария, людей, Меньшиковым почитаемых, сыграли главную роль в его согласии сниматься в картине, хотя он долго сомневался. Хороший вкус мешал смириться с примитивной драматургией. Тогда он еще не знал, что вскоре ему предстоит более трудное испытание - работа с режиссером Юрием Кушнеревым.