"Утомленные солнцем" можно изложить всего в одной фразе: Никита Михалков распался на две платоновские половинки (имеется в виду герой картины Михалкова "Неоконченная пьеса для механического пианино" Платонов.Э. Л.), и одна пришла арестовывать другую... С виду брутальный, а душой женственный большевик, жесткий, но истеричный дворянин-энкаведешник, оба сентиментальны и мечтательны, оба время от времени впадают в буффонаду. Один характер на двоих, знак непонятно чего. Михалков играет в фильме комдива, и был бы шестнадцатью годами моложе - наверняка сыграл бы Митю.
Эта взаимозаменяемость путает любое внятное высказывание, не то что эпохальное... "Глупые" русские вопросы, неизбежные в данном случае, остаются без ответа. Где палач, где жертвы?.."50 - писал Александр Тимофеевский - умный, тонкий, образованный критик, почему-то на этот раз озаботившийся однозначностью в сложнейшей проблеме блуждания душ в их соприкосновении с жестокой реальностью. Вслушайтесь - автор статьи хотел бы видеть на экране "столкновения самого бесспорного"...
Для Михалкова бесспорна не идеологическая, политическая конфронтация, а позиция надполитическая. Трагический конфликт личности и общества для Никиты Михалкова неразрешим на почве антирелигиозной. Мир, лишенный веры, не дает человеку пути к высоким истинам, такой мир уничтожает личную совесть, которой дорожит христианство. В обстоятельствах неверия или безверия люди теряют свою целостность. "Только христианство может защитить личность от грозящей ей гибели, и только на почве христианства возможно внутреннее соединение личности с другими в общении, в общности, в которой личность не уничтожается, а осуществляет полноту своей личности"51.
Герой "Утомленных солнцем" Митя, Дмитрий Андреевич, которого играет Олег Меньшиков,- личность уничтоженная. Отчасти самим - к его словам о том, что он "стерт ластиком", еще придется обратиться... Свою душу-личность Митя давно растерял, потерял. И, в общем, давно умер - не физически, естественно. Возможно, иногда даже молится о спасении своей души, хотя ни на что не надеясь и стараясь, чтобы никто из окружающих его не услышал. Но к Богу это уже не имеет никакого отношения - веры в Мите нет. Как и надежды.
...Когда-то красивый, обаятельный, музыкальный, одаренный мальчик Митя подростком был взят в дом Головиных, родителей Маруси Котовой. Борис Головин был известным музыкантом, дирижером. На стенах комнат головинской дачи висят фотографии Рахманинова, Шаляпина, Станиславского... Рос мальчик Митя среди тех, кто составлял мировую славу России, людей особенных, ярких. Быть может, когда-нибудь мог бы и сам вписаться в этот круг, вдохновленный романом с Марусей, с детства ею любимый...
Однажды все кончилось, как скажет потом сам Дмитрий Андреевич: и кофе на веранде, и шарады, и крокет после обеда, и чтение книжек вслух под пение сверчка, и долгие зимние вечера с самоваром, и звонкий молодой смех... Все кончилось однажды.
Война, фронт, госпиталь, плен, скитания по другим странам. Жизнь оставалась в воспоминаниях и надеждах. Реально была нежизнь, когда Митя играл в ресторане на фортепьяно, танцевал в кабаре, водил такси и даже шил тапочки. Иначе бы умер с голоду... все это Митя расскажет, сочиняя сказку о себе, Марусе Котовой, не случайно переворачивая имена действующих сказочных героев - отражения реальных людей. Митя - Ятим, Муся - Ясум. Жизнь Мити и Ятима, скрестившись в сказке, открывает тайное, которое могло бы никогда не стать явным, сложись судьба Мити не шиворот-навыворот, как его имя в сказке, сложись она без революции, без экстремы.
Реально же в 1923 году он согласился стать агентом ОГПУ по кличке Пианист. После чего "сдал" восемь высших членов белого движения. С помощью Дмитрия их похищали за рубежом, привозили в Советский Союз и казнили на Лубянке. Дворянин пошел на службу к своим заклятым врагам. Христианин продал душу...
Работая над сценарием "Кануны", связанным с историей русской эмиграции и непосредственно с похищением в Париже советской агентурой генерала Миллера, руководителя РОВС, я столкнулась с реальными фигурами, отчасти похожими на героя "Утомленных солнцем". Теми, кто служил за деньги большевистской Москве. Шли на это по-разному. Одни оказывались в оппозиции к той части русской эмиграции первой волны, которая еще как-то пыталась бороться за восстановление власти государя. Другие, занимая ту же позицию, элементарно хотели денег и получали немалые суммы от руководителей соответствующих учреждений в Москве. Третьи, устав от изнурительной нищеты, шли на службу большевикам, уже ни о каких "идеях" просто не задумываясь, чтобы обеспечить себе безбедное существование. Так было, в частности, со знаменитой русской певицей Надеждой Плевицкой и ее мужем, генералом Николаем Скоблиным, бывшим героем белого движения, считавшимся одним из самых храбрых офицеров.
Во Франции Плевицкая, когда-то обласканная Николаем II, получавшая от него бесценные подарки, названная им "курским соловушкой" (голос у нее был дивный, даже судя по старым записям), зарабатывавшая на родине огромные деньги своими концертами, оказалась в иной ситуации - она потеряла свою публику. В Париже эмиграция старалась выжить, не очень-то уделяя внимание былым кумирам родной эстрады. Для французской публики певица осталась чужой. Шли годы, она старела, страдала еще и от того, что не могла обеспечить комфорта обожаемому супругу, который был на десять лет моложе ее. В итоге Плевицкая согласилась сотрудничать с Москвой, сыграв большую роль в гибели генерала Миллера, за что была осуждена французским судом на четырнадцать лет и умерла в тюрьме. Скоблину удалось бежать. Он был не менее виноват в гибели руководителя РОВС. Муж и жена фигурировали в документах Москвы под кодовыми кличками Фермер и Фермерша.
В связи с гибелью Миллера агенты НКВД в Париже убили и бывшего советского разведчика Игнатия Рейсса, отказавшегося принимать участие в похищении генерала и отправившего Сталину письмо о своем выходе из партии и нежелании в дальнейшем продолжать работать на страну убийц. До сих пор остается открытым вопрос, получал ли Сергей Яковлевич Эфрон деньги от НКВД за свою "деятельность" в пользу Советского Союза. Можно назвать и другие имена, сослаться на другие судьбы...
Что касается вымышленного Мити из "Утомленных солнцем", то деньги он получал сознательно, сдавая в НКВД сотоварищей по прошлой борьбе. Видимо, убеждал себя, что иного пути на родину к любимой Мусе-Ясум у него нет, и был в этом отчасти прав. Но в глубине души знал цену своим самоуговорам и самооправданиям, как бы ни презирал себя. Что делать - такая планида, такая работа выпала ему... Возможно, поначалу надеялся как-то покончить с сотрудничеством в НКВД: многие оказывались жертвами подобных иллюзий, не разумея, что обратной дороги нет. Постепенно поняв, что обречен до конца дней предавать, ненавидел себя все больше и больше. До отвращения по отношению к себе - нынешнему; умный - он все про себя понимает. Мысль о самоубийстве преследует неотвязно, идет по пятам за ним, шаги смерти рядом... Но прежде... прежде Митя еще сделает попытку вернуться к жизни, в жизнь среди людей. Он-то лишь притворяется живым после того, что сделал с собою. Остальные, в том числе и дворяне Головины, еще живы, пока живы, несмотря ни на что. И даже тому рады. Тем труднее с ними Дмитрию Андреевичу. Тем не менее он едет к ним на дачу, которую знает до боли с детских лет.
Как в сказке, самой малой, самой крохотной, но чудом уцелевшей частью своей бедной бывшей души Митя надеется хлебнуть там живой воды. Ожить пусть на мгновение. Иначе бы пустил себе пулю в лоб еще до поездки на дачу. Может быть, и согласился выполнить очередное задание начальства - арест Котова, чтобы хотя бы на мгновение попасть в прошлую свою жизнь.
Он знает, что сразу после этого рухнет дом хозяев. Погибнет не только Котов, но и все его близкие, и даже дальние. Митя не мстит. У него нет уже той страсти, жажды возмещения, которая подталкивает человека к мести. Просто хочется перед собственной смертью вдохнуть любимый воздух. Ощутить себя по-прежнему любимым, славным, Митей-Митюлем, каким примут его ни о чем не ведающие Головины. А потом - потом пулю в лоб... Быть может, правда, хочется ему взглянуть в глаза Котова, когда-то завербовавшего Митю, предложив на выбор низость или смерть. Это останавливает Митю в игре в русскую рулетку, забаву его измученной мысли.