Поставив чемодан у двери, Мигель поклонился и мгновенно испарился, даже не пожелав получить от меня на чай. Впрочем, я не знал, давать ли ему деньги или нет.
Я принял душ, вышел из ванны, растирая кожу толстым махровым полотенцем.
Стук в дверь, требовательный и не терпящий возражения. Я бросил взгляд на часы в полированном деревянном корпусе, стоявшие на прикроватной тумбочке — толстая и короткая латунная стрелка подбиралась к цифре «два». Но не дождавшись моего разрешения, вошёл Франко. Плюхнулся в широкое кожаное кресло рядом с окном, вытянув длинные ноги. Достал сигареты. Бросилось в глаза, что на ночь гладя он побрился и переоделся, будто на карнавал, в чёрные обтягивающие брюки с серебряными галунами, и широким матерчатым поясом. И в просторную рубашку светло-песочного цвета, которую украшал цветочный орнамент на рукавах, воротнике и груди. Настоящий мексиканец.
— Эстела подарила?
— А? — Франко оглядел себя и кивнул: — Да.
— Ну, тебе надо жениться на этой девочке. В приданное получишь шикарную асьенду наркобарона. И его бабло.
— Это не смешно, Стэн, — Франко скривился, будто его заставили съесть целиком лимон. — Девочка серьезно больна. И де Луис — не наркобарон.
Понятно теперь печаль в глазах хозяина дома, но досада от невозможности завалиться спать, превратившись в ядовитую желчь, начала разъедать душу.
— Мне жаль Эстелу, но этот дом… Охранники на вышках с винтовками. От кого они охраняют? А?
— Де Сильва работает на правительство.
— Какое? Мексики или Штатов?
— На Компанию, — Франко многозначительно понизил голос.
— Ллойда Джонса?
— Да нет, — недовольно прищелкнул языком Франко. — На ЦРУ!
— А-а-а, и ты, конечно, в это веришь.
— Да, чёрт тебя дери, Стэн! Я не верю, а знаю! Да! Да! Он наркобарон, по твоим меркам. Но он выполняет нужную работу.
Я подошел к окну, приоткрыв створку шире. Расстегнул на груди рубашку и бодрящая прохлада обволокла лицо, захолодила обнаженную грудь. Там, вдалеке, посеребренные лунным светом мрачно чернели острые зубцы горных хребтов. И редкими огоньками перемигивались окна домов на холме — удивительно, что кто-то тоже ещё не спал.
— Зачем ты пришёл? Я спать хотел завалиться. Устал зверски.
— Понимаю. Решил узнать просто. Где живет эта твоя ясновидящая?
— Я говорил. В Паленке.
— Ясно. Ты в курсе, что туда переть на машине часов двенадцать-пятнадцать? Это если дождь не пойдет и дорога не раскиснет. А так, может и больше. Придется ночевать в тачке или в мотелях.
Видно я изменился в лице, так что Франко обидно хмыкнул.
— Ты не сможешь меня туда довезти? — поинтересовался я через паузу.
— Разумеется, смогу, — с досадой выдохнул итальянец. — Но у меня есть другое предложение. Де Сильва может дать нам свой личный самолёт. Сессну 170.
— Самолёт? Серьезно? А кто будет пилотировать? Ты? Он вроде двухместный.
— Нет, там пилот и три пассажира. Пилотировать я бы смог, конечно. Но де Сильва мне не доверит. Мы долетим до Паленке часов за пять максимум. Быстрее и безопасней.
— А топлива хватит?
— Не хватит. Заправимся в Коацакоалькосе. Кстати, забросим туда кое-что нужное. А оттуда махнем в Паленке.
— Бабло довезти?
Ах вон оно что. Может быть, де Сильва решил нас с Франко использовать, как чёрных курьеров мафии?
— О, мадонна миа! Какая тебе разница?! Главное, есть возможность быстро добраться до твоей ясновидящей. Встретишься с ней, а потом махнем обратно в Мехико. И послезавтра ты уже вернешься Нью-Йорк. Что ты дрейфешь, Стэн? Я не узнаю тебя. Раньше ты никогда не пытался увильнуть от опасности.
— Опасности или авантюры? Ты не путай понятия.
— Ну, как хочешь, — фыркнул Франко с досадой.
Вскочив с кресла, направился к двери. Я проводил взглядом его идеально прямую спину и как можно спокойней сказал:
— Подожди, я ведь не сказал — нет.
Итальянец, вытянувшись, замер у двери. Постоял пару мгновений, словно раздумывал, стоит ли возвращаться. Но потом развернулся на носках и медленно проследовал к окну. Вытащил из кармана брюк плоский золотистый портсигар, которого я раньше не видел у него. Достал из него длинную белую сигарету с золотистым кольцом, зажёг о ноготь большого пальца спичку, прикурил и затянулся. И всё это проделал молча, с каменным выражением лица.
— Ты изменился, Стэн, — глухо и незнакомо прозвучал его голос.