йчас что же такое карбюратор и как он готовит смесь, чтобы работал двигатель, - А может потому то у него и троится, и пальчики стучат. Он просто не умеет слышать. А умел бы слышать, не стучало бы и не троилось бы. Эти каникулы и это лето было посвящено капитальному ремонту «Волги». В большом автомобильном боксе под палящим жарким солнцем машина скинула с себя всё. И осталась совсем голая. На колесах стоял остов салона - не было ни стекол, ни дверей, ни кресел, ни крышек капота и багажника, ничего. Сережка сейчас мыл двигатель. Тело двигателя стояло на кирпичах вне автомобиля. Сережка взял ведро, бросил туда тряпку, рядом положил железную и ворсистую щетки. Двигатель был очень грязный, весь в мазуте и копоти. - Его только бензином можно отмыть, - отец налил бензина в ведро. И действительно бензин стекал с тряпки на корпус двигателя и мягчил масляную грязь. Сережка возил по железу и радовался, когда сквозь черноту начинало просвечиваться серебро металла. - Ай, - Сережка схватился за руку, посмотрел. На грязных черных руках зияла красная ссадина, сочилась кровь. Это рука, протирая движок, пыталась добраться до трудного места, зацепилась, соскользнула и со всей силы ударилась о железо. - Больно, - Сережка рассматривал ссадину. - Вот, хорошо, - не оглядываясь проговорил отец, - если руки не побил, значит, двигатель плохо помыл. Двигатель был весь в трудных местах. На нем, как на космическом корабле торчали разные трубочки, кубики, ребра, было множество дырочек, ямочек, выемок, и просто труднодоступных мест. Сережка совал туда комок тряпки, тряпку, намотанную на палец, на отвертку, зачищал эти места ворсистой щеткой, металлической щеткой. И вообще придумывал массу собственных способов, как сделать двигатель чистым. Несколько раз сменил бензин в ведре. Несколько раз отрывал от старых простыней новые чистые тряпки, которые тут же становились грязными и черными. Но самое интересное - это его руки. Руки также стали рабочими. Розовая кожа окружала черные точки пор, под ногтями образовались кривые месяцы черноты. И ссадины. Все руки были побиты. Через два дня тело двигателя все также стояло на кирпичах вне автомобиля. Но это был совсем другой двигатель. Он блестел серебром металла. Он был совершенно чистым. - Отличная работа, - сказал отец. - Да у тебя тут поселился настоящий мастер, - хмыкнул Геннадич, когда зашел сегодня утром. - Если руки не побил, значит, двигатель плохо помыл, - повторил Сережка слова отца и тут же добавил сам для себя, - Руки побил - двигатель хорошо помыл. Все остальное время Сережке доверили автоматическую машинку для шлифовки. Отец уже замазал шпатлевкой все, что нужно. И уехал. И оставил Сережку одного. Схема работы была очень простой. А принцип очень забавным. Большая платформа машинки двигалась горизонтально. Туда-сюда. Очень быстро. Вибрировала. Сережка цеплял к платформе мелкую наждачную бумагу, обильно поливал водой и ставил на корпус автомобиля. Машинка вибрировала и сама по себе зачищала все неровности и шероховатости. Сережка любил смотреть на машинку. Она катилась по поверхности практически сама. Ее нужно было только поддерживать и направлять. Сережка наливал воду, и вода от вибрации расходилась миллионом мелких волн. Лишняя шпатлевка затиралась, обнажались куски металла, и машина становилась ровнее. Теперь уже нигде не было никаких неровностей. - Идеально, - шептал Сережка, осматривая корпус автомобиля весь в металлических и шпатлевочных пятнах. Настал день, когда отец заявил: - Ну, что, мастер. Кажется все? - Все. Они уже обратно натянули на машину двери, крышки капота и багажника, и остальные металлические части. Волга стояла величественно, ее совсем не стесняла нагота. - Теперь красим. - Пап, а можно с тобой? Они вместе с отцом, - точнее сказать, что он помогал отцу, но на самом деле, они вместе с отцом делали капитальный ремонт Волги. - Нет, Сережка, это уже без тебя. - Почему? - Потому что теперь мы загоним машину в специальную покрасочную камеру, там будет очень тесно, жарко, очень плохо пахнуть краской. - А потом? - А потом ей нужно будет сохнуть сутки, и ты увидишь совсем другую машину. Прошло двое суток. Отец вывел машину из гаража. Сережка ахнул. Такого он точно не ожидал. По борту шла граница цвета. Верх машины был белым, низ черным. Граница была не ровной, она проходила по границе ребер крыльев и дверей. - Вот это да, пробормотал Сережка и обошел всю машину. - Вот это да, - проговорил Геннадич и обошел всю машину вслед за Сережкой. - Вот это да, - говорили жители города вслед машине, - Нет Вы видели? А Сережка садился на соседнее с отцом пассажирское сиденье, клал, как и отец, но уже правый локоть на линию оконного проема, машина немного вздергивалась, фыркала газами, олень скакал вперед и легко тащил за собой и автомобиль, и пассажиров, и воспоминания прошедшего лета, когда они с отцом делали капитальный ремонт автомобиля, без которых, ну, никак нельзя.