Неуютно ему. А уже темнеет. Надо бы куда-то на ночь спрятаться. На своём берегу заяц жил в норе. Копал ее не сам, а воспользовался старой норой песца. Это его летнее жилище. А зимой заяц вырывал нору в глубоком снеге. Длинная, уютная, она была надёжной: малейшая опасность – и он забегал в убежище, и попробуй его достань оттуда! Ни криком, ни выстрелом, ни стуком, в общем, никак не выгнать. Уж на что лисица хитрющая, а ничего не могла придумать, чтобы зайца из норы выманить. А на острове где же спрятаться ему?
– А может, и прятаться не надо, – подумал заяц. – Лис и волков тут наверняка нет. Не доплыть им до острова. Это только я один хитрый такой, попал-таки туда, куда мечтал.
И он стал думать о мечтах. Вот мечтаешь-мечтаешь, всё делаешь, чтобы задуманное исполнилось, на какие только хитрости порой не идёшь. А как исполнилось заветное, что потом? Сидит он, можно сказать, в своей мечте, но всё как-то не так, эх!
– Если мечта исполнилась, нужно придумать другую! – решил он. – Иначе стремиться не к чему.
Придумать мечту, однако, не успел. Откуда ни возьмись появилась сова, да такая большая, с горящими глазами, прямиком – к зайчишке, лапы растопырила, клюв раскрыла, вот-вот схватит. У! Перепугался заяц, да и юркнул под густой куст, вжался в траву и сидит ни жив, ни мёртв. Так до утра с места и не сдвинулся. А как рассвело, поскакал на берег моря. Смотрит: прибой выбрасывает на песок морскую капусту. Она, конечно, на огородную совсем не похожа, но ничего, вполне для завтрака годится.
Принялся заяц собирать капусту. А мимо проплывала маленькая нерпа.
– Эй, заяц! – крикнула она. – Это ты моих родичей лахтаков вокруг лапы обвёл? Они только о тебе и говорят. Очень ты их обидел.
– Я? Обидел? – замялся заяц. – Ни разу никого не обижал.
А сам думает: почти что не соврал, одно дело – облапошить, другое – обидеть.
– Ладно, поверю тебе, – сказала нерпочка. – Может, ты и не настоящий заяц вовсе. Первый раз вижу, чтобы заяц морскую капусту собирал.
– А тебе что, жалко капусты?
– Нечего её собирать! Это наша капуста.
– Моя на берегу, а ваша – в море.
– Какой наглый!
Рассердилась маленькая нерпа на зайца, да как закричит! Ее услыхала бабушка, высунула голову из воды:
– Ой, что случилось-то?
– Ба, заяц! – захныкала внучка. – Обидел! Плохой! Ууууууууу…
Старуха-нерпа всегда внучку защищала, хоть та права, хоть неправа. Решила отодрать его за уши, чтобы маленьких больше не обижал. А заяц увидел, что она из воды выходит, подобрал камень да и бросил в неё. Попал камень в нерпу – упала она и не шевелится.
– Абуу! – запричитала нерпочка. – Что ты наделал? Убил бабушку!
И так громко заревела, что её дедушка проснулся. улся. Обычно его всем нерпичьим стойбищем будили, а тут – сам глаза продрал. Подплыл он к берегу. Отдувается, фыркает, клыки выставил:
– А ну, заяц, выходи на бой!
– Сам иди!
– Нет, ты иди!
– Я и так пришёл.
– Не могу я на земле биться!
– А я не морской, – засмеялся заяц. – Не могу на воде!
Совсем рассердился старик-нерпа, полез на берег. У, какой злой! А заяц не растерялся, подобрал большой камень, да как пульнёт им. Попал в темя нерпе-дедушке.
– Ох, больно! – крикнул дедушка и рядом с бабушкой на песок повалился. То ли живы оба, то ли мертвы.
– Абуу! – запричитала маленькая нерпа. – Совсем плохой заяц! Ни бабушки, ни дедушки у меня не стало, уууууу…
А в это время как раз её отец с охоты возвращался. Услышал, что дочка плачет и бросился ей на помощь. Заяц видит: здоровенный отец-нерпа, камнем его навряд ли оглоушишь. И решил сделать вздвойки. Кто не знает, суть такая: серый бежит, останавливается и возвращается по своим же следам, потом делает большой скачок в сторону и затаивается. У нерп зрение слабое, они на запах ориентируются. Попробуй-ка найти по такому запутанному следу обидчика!
Но отец-нерпа разгадал замысел зайца. Схватил он проплывавшую мимо палку, размахнулся и бросил в обидчика – прямо в лоб угодил. Подскочил серый и без памяти на землю шлёпнулся.
Выбрался отец-нерпа на берег и, как того требовал старинный обычай, отрезал уши врага. Потом в море бросился, подплыл к плачущей дочке, отдал трофей:
– На, не плачь!
А бедняжка заяц лежит ни жив, ни мёртв. И без ушей! Совсем горько ему стало, расплакался он. Проходила мимо старая евражка. Пожалела она бедолагу. Евражка шаманкой была. Нашла она листья, похожие на заячьи уши, и приложила серому на затылок.
– Оу! – ожил заяц, запрыгал от радости.