Весело проехали мимо страшных тополей. Весело сказали им: «Прощайте навсегда!».
И дальше поехали весело.
Гудки уже отгудели, рабочие прошли. В эту пору прохожих мало, словно Мишка с мамой одни на всем белом свете.
И колокола на колокольнях как раз примолкли. Слышно только, как где-то неподалеку брякают ведра да плещется вода в неполной бочке — это водовоз спозаранку гонит лошадь от дома к дому. Да еще подвизгивают несмазанные колеса их старой тележки. Да подзвякивает на ухабах посуда в кастрюле.
И в домах еще было тихо. Но из труб уже курился дымок, и кое-где так вкусно пахло жареной картошкой, что слюнки сами набегали на язык.
Тащить тележку было нелегко, но мягко: широкая немощеная улица густо заросла кудрявой травой. Под однообразное подвизгивание колес Мишка и мама спустились с горы, свернули за угол и оказались как раз около тюрьмы.
Тюрьма — длинная, трехэтажная, каменная. На каждом окне толстая черная решетка — не выскочишь!
Один край тюрьмы выше другого на целый этаж. Он — круглый, на нем крыша — как гриб, а на грибе — золотой крест.
Это — купол. Здесь — церковь.
— Здесь арестанты молятся, — сказала мама.
Купол красили маляры. Они висели на толстых веревках, привязанных к кресту. У каждого маляра в руках большая кисть, а у пояса — ведерко с краской.
Купол красили голубым, как небо, а сверху, где голубое уже высохло, один маляр выводил золотые звезды.
Эх, вот бы помалевать!.. Но мама не дала насмотреться на эту интересную работу, и они поехали дальше вдоль высокой тюремной стены.
Доехали до угла. Тут на стыке двух каменных тюремных стен стояла башенка, а на ней день и ночь ходил часовой с ружьем и караулил — смотрел, чтобы арестанты не убежали.
Часовой услышал, как подвизгивают колеса старой тележки и посмотрел вниз — на Мишку и Мишкину маму.
Пусть проезжают!.. И часовой отвернулся, стал глядеть на тюремный двор.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
На новой квартире
⠀⠀ ⠀⠀
На углу кирпичная стена заворачивалась. Повернули и Мишка с мамой. Проехали мимо железных ворот тюрьмы, дотащились вдоль стены до угла, перевалили через дорогу и, наконец, остановились.
Они остановились перед красивым двухэтажным домом с четырьмя балконами: два — справа, один над другим, а два — слева.
— Вот сюда, сыночек! — сказала мама торжествующим грудным голосом, который Мишка очень любил, но которым она так редко-редко говорила.
— Скорее, пока все спят! — добавила она уже обычным голосом.
Мишка не мог понять, почему мама так торопится. Только потом, через много лет он догадался: ей просто не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, какие они бедные, как мало у них вещей…
Тележка была не очень широкая, а калитка не очень узкая, так что довольно легко удалось протиснуться во двор. Проехали мимо первого крылечка и остановились перед вторым.
С крылечка вели в дом две двери. Мама тихонько постучалась в левую дверь — в квартиру номер три. Долго-долго никто не отпирал. Мишке надоело ждать, он хотел постучать еще раз и погромче, но мама не позволила. Она всегда не любит, когда громко стучат или громко говорят.
Но вот из-за двери послышалось шлепанье туфель. Шлеп! шлеп! — и все ближе и ближе. Брякнул крючок, и на пороге показалась заспанная немолодая женщина. Ее маленькие узкие глазки были чуть раскрыты, как будто еще не совсем проснулись, а серые жирные непричесанные волосы клоками выбивались из-под чепца.
На ней была мятая кофта мутного цвета и несколько юбок, которые выползали одна из-под другой. Женщина очень походила на растрепанный кочан капусты, а лицом была совсем как баба-яга.
Вот, значит, она какая — хо-зяй-ка квар-ти-ры!
— А, Машенька! — сказала хозяйка хриплым жирным голосом. — Что-то ты больно рано прилетела!.. Ну, да уж ладно, ладно… Договорились так договорились… Ну, с богом!.. Благословясь!..
И они вошли в дом… Вот это да!..
Это была настоящая комната! Замечательная комната!
Она — светлая, потому что окно — на улицу, а не в землю, как в подвале!
И в ней стоял настоящий стол! И еще был комод, тоже настоящий! С ящиками! И два стула с целыми ножками! И настоящая кровать — железная, с настоящим матрасом!
— Теперь и я буду спать на кровати! — прошептала мама.
И в углу висела большая икона.
И для Мишкиной кроватки тоже отыскалось местечко.
Быстро выгрузили все барахло и внесли в комнату. Потом мама потащила тележку обратно, а Мишка остался один.