Он сразу побежал на балкон. На балконе тоже было удивительно хорошо: есть где поскакать, как лошадки, потопать копытцами. И Мишка тихонечко потопал…
А если постараться: вскарабкаться на карниз да зацепиться за перила, да подтянуться повыше, так снова было видно улицу, по которой они только что ехали, и тюрьму, и как маляры красят купол.
Ух, интересно, когда красят да еще в вышине! И Мишка стал смотреть на маляров.
А когда насмотрелся, вышел на крылечко и во двор. Очень просто! Здесь не запирают, потому что здесь вам не подвал!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Толька и Тайка
⠀⠀ ⠀⠀
Тут с первого крылечка до Мишки донеслись два тоненьких голоска, перекрикивающих друг друга.
Один голосок выговаривал, не переставая:
— Тай-ка лен-тяй-ка! Тай-ка лен-тяй-ка!
А другой надрывался еще пронзительнее, быстро-быстро выкрикивая:
— Толька, Толька, Толька — нет ума нисколько! Толька, Толька, Толечка — нет ума нисколечко!
Потихонечку, мелкими мышиными шажками Мишка подкрался к первому крылечку и выглянул из-за перил. Еще недавно, когда он помогал маме втаскивать во двор тележку, тут было пусто. А теперь га крылечке стояли друг против друга и орали удивительные мальчик и девочка.
Они были удивительны тем, что уж очень походили друг на друга. И у мальчика и у девочки были одинаковые голубые глаза и одинаковые тонкие носики, и одинаковые рыжие волосы, только у девочки — косички с голубыми бантиками, а у мальчика — просто вихры.
Мальчик закрыл уши ладошками и прилежно орал, что Тайка — лентяйка! А девочка прыгала вокруг него и усердно кричала ему то в одно ухо, то в другое, что у него нет ума нисколечко.
Но вот мальчик не выдержал. Он изловчился, схватил девочку за косу и дернул.
Девочка пронзительно завизжала.
И тотчас из квартиры номер два выбежала на крылечко рыжая женщина в белом фартуке и белом чепце, очень похожая на этих мальчика и девочку. И Мишка как-то сразу понял, сообразил, что это была их мама.
— Ты опять, бесстыдник! — Закричала она и шлепнула Тольку так, что он отлетел к перилам.
Теперь и Толька тоже заревел и тоже закрыл лицо руками. Оба ревели одинаково пронзительно, но как-то лениво, словно не взаправду, а нарочно. А сами хитро поглядывали сквозь пальцы на свою маму.
Их рыжая мама в это время заметила Мишку, который неосторожно выпятился из-за перил, и сразу же набросилась на него:
— Ты что здесь шляешься? Убирайся, бесстыдник!
— Я переехал, — робко сказал Мишка.
Толька и Тайка услышали Мишкин голос и сразу перестали реветь. А их мама присела на ступеньку, спрятала руки под фартук и стала рассматривать Мишку острыми любопытными глазками.
— Ах, ты переехал, бесстыдник, — сказала она. — А куда?.. А кто твой папа?.. А где у тебя мама?..
Но тут из их кухни понесло страшным чадом.
— Ах, кофий!.. Ах, противный кофий! — завопила рыжая женщина, всплеснула руками и бросилась на кухню. И ребята остались одни.
— Мальчик, ты откуда? — спросила Тайка и посмотрела на Мишку острыми любопытными глазками, такими же, как у ее мамы.
— Ты к кому? — поправил сестру Толька.
— Я не к кому… Я переехал… Я с мамой…
— К Евдокии Евсеевне?..
— Вон туда! — показал Мишка на второе крылечко.
— Ага, к ней…
И все замолчали.
Зато на улице вдруг стало шумно, и кто-то грубо закричал:
— Не отставай!.. Грудно иди!.. Грудно!..
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Как арестант убежал
⠀⠀ ⠀⠀
Толька и Тайка услышали шум и стремглав бросились на свой балкон. Мишка взял и тоже потянулся за ними.
Они увидели, что улица полна. Это полицейские — в шинелях с блестящими пуговицами, с саблями на боку — гнали в тюрьму арестантов.
Полицейским было жарко в шинелях. Они то и дело обтирали себе лбы, размазывая по лицу пыль.
Арестантов шло очень много.
— Тысяча! — сказал Толька.
— Больше! Больше сотни! — поправила брата Тайка.
Арестанты двигались медленно, тяжелыми шагами, опустив головы, растянувшись почти на квартал. А толстые полицейские орали на них, торопили, заставляли идти быстрее. Они подгоняли отставших, а сами из-за этого тоже отставали, очутились в хвосте.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Вдруг передние арестанты повернули за угол. А надо было идти все прямо и прямо — к железным воротам тюрьмы.
Тогда полицейские бросились вперед, стали заворачивать арестантов обратно, ругались и грозились!