— Куда прешь?.. Разуй глаза-то!., Рвань острожная!..
Пока угоняли назад повернувших не туда арестантов, шедшие сзади приостановились.
На обочине дороги, как раз перед балконом, остановился и какой-то длинный худой арестант в черном засаленном пиджачке и черном помятом и тоже засаленном картузике.
Вдруг, словно очнувшись, он поднял голову, рассеянно посмотрел пустыми глазами на балкон, скользнул взглядом дальше и увидел широко раскрытую калитку.
Это Мишкина мама проехала с тележкой, а калитку не закрыла.
Глаза арестанта сразу ожили, загорелись, метнулись по сторонам. Он убедился, что полицейских близко нет и тотчас же рывком, не разбегаясь, перепрыгнул через канаву и бросился во двор.
Беглеца заметили.
— Стой!.. Стрелять буду! — заорал с дороги полицейский, который был поближе, и побежал к калитке, расстегивая на бегу кобуру и вытаскивая револьвер.
Но арестант уже вскочил во двор, захлопнул за собой калитку и задвинул ее перекладиной от ворот — теперь с улицы не откроешь.
Потом почему-то он стащил с головы свой помятый черный картуз, снова нахлобучил его до ушей, быстро-быстро побежал по двору и скрылся за углом дома.
Ребята глядели не дыша.
А полицейский был уже у калитки.
— Стой! Стрелять буду! — снова закричал он и громко ударил сапогом в калитку.
Но калитка не открылась.
Он налег плечом.
Тоже не помогло!
Тогда, выпучив глаза и покраснев, как от натуги, он поднял револьвер и выстрелил вверх — в небо, а потом в калитку, а потом — в ворота.
А другие полицейские в это время орали на всю улицу — загоняли арестантов в распахнутые настежь железные ворота тюрьмы. Орал и махал руками и часовой на башне.
Арестантов загнали быстро-быстро, И так же быстро полицейские побежали к дому. Один сбросил шинель, шумно отдуваясь перелез через забор, отодвинул перекладину и отворил калитку. Остальные сразу же ворвались во двор, застучали сапогами во все двери и пошли по всем квартирам, а потом обыскали все дровяники, все погреба, оцепили и обыскали весь квартал.
Искали до вечера. Но беглеца так и не нашли. Он словно растаял.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
2
⠀⠀⠀ ⠀ ⠀ ⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Про тетю — про Евдокию Евсеевну
⠀⠀ ⠀⠀
Всякая работа когда-нибудь кончается. Вот и купол тюремной церкви уже весь голубой, а по голубому намалеваны золотые звезды.
В церковь гоняют арестантов молиться богу. А беглец не молится: его так и не нашли. Он словно растаял.
Было разговоров о побеге — хоть лопатой выгребай. А потом разговоров не стало. Поговорили и забыли.
И Мишка забыл. Да ему сейчас не до этого: он знакомился с новым местом.
…Если бросить в речку камень, от него пойдут по воде круги. Сначала круги — маленькие, а потом расходятся, расплываются, делаются все больше и больше и, наконец, доходят до берега.
Так постепенно, кругами, Мишка узнавал все больше и больше нового. Сначала познакомился с тем, что поближе — в доме, во дворе, потом с тем, что в квартале, потом — еще дальше.
Однажды утром Мишка встал пораньше и думает: сейчас выйду на крылечко, погреюсь на солнышке. Но только он к двери, как тетя навстречу. (Вобще-то она никакая не тетя, а просто хозяйка квартиры — Евдокия Евсеевна. Но она не любит, когда Мишка зовет ее Евдокией Евсеевной. Она велит звать ее тетей. Ну и пусть! Звать тетей еще легче — короче!).
Так вот, как назло, тетю принесло. Теперь от нее скоро не отделаешься. Пришла и сразу пристала:
— Ты куда?
— На крылечко.
— Кровать заправил?
— Нет…
— Вернись!.. Застели кровать!..
— Ну, ладно… — Мишка вернулся, застлал кровать одеялком.
А тетя глазами зыр-зыр по комнате, словно баба-яга. И чудно: глаза маленькие, а все замечают.
— Хлеб со стола убери!
Убрал.
— Кружку за собой вымой, неряха! Мать у тебя день и ночь работает, а тебе лень палец о палец ударить!
Вымыл кружку.
— Башмаки застегнул?.. Почему не застегнул?.. Где крючок?..
А кто его знает, куда делся этот окаянный крючок…
Тетя говорит:
— Найди!
А Мишке уже надоело все это. И нечего ей про маму говорить! Он маму любит! А другим тут дела нет!
Мишка молчит, но не ищет.
Тетя говорит:
— Я маме скажу!
Ну и что?.. Пусть скажет!.. Мишка все равно не ищет.
Тогда тетя стала грозить: