— В чем дело, гражданин-товарищ? Почто бросаетесь на людей?
— Я тебе, керосинщику, не товарищ! Я тем товарищ, которых ты погубил!
И взвел курск:
— Иди, гад!
Увел. Сдал, куда надо. Один есть!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Яночке от Кольк
⠀⠀ ⠀⠀
— Да, один есть! — сказал Вотинцев, когда вернулся из Вятки и выслушал Колю. — Молодец! Теперь ищи второго. А также прими привет от Яночки. И письмо от нее где-то было.
Коля ждет не дождется письма. А Иван Сидорович нарочно не торопится, ищет не в тех карманах, где надо искать.
Немного помучил, потом сжалился: нашел, отдал.
Коля рад-радешенек. Но прочел письмо и вспомнил:
— А где же мой олень — золотые рога?
На комоде — пусто. И больше нигде не видно. Тогда Коля к хозяйке:
— Хозяюшка! Бабушка Аннушка! А где же олень-то мой?
Хозяйка сначала не вспомнила. Глядит на пустой комод и тоже вроде удивляется. Но потом засмеялась:
— Ах я старая! Чуть не запамятовала! Спасла я твою игрушку, уберегла! Сейчас достану!
И достала из-за иконы:
— Это я от беляков упрятывала, а потом и забыла, старая.
Снова поставили оленя на комод. Снова, как проснется Коля, так, первым делом, поглядит на него и подумает о Яночке.
А потом скорей на ноги и снова искать!
Ищет-ищет, но все пока без толку.
Уже вся губерния очищена от белых. Уже снова наш город Ижевск. Уже Иван Сидорович в деревню съездил — привез на шестидесяти возах хлеба для петроградских рабочих.
А Коля все еще ищет.
Но Маевского нигде нет. То ли удрал в Сибирь, то ли затаился где-то на хуторе.
Сегодня с утра опять исхожен весь город, и снова без толку, сейчас Коля опять дома, за столом, на лавочке, спиной к окну. Сидит, искоса смотрит на оленя.
Бабушка Аннушка рада, что он угодил к обеду. Накормила щами, налила чаю. К чаю подала горячие шаньги с картошкой.
— Поелошьте, дорогой гостенек!
Это значит — угощайтесь, не церемоньтесь!
Коля насел на шаньги.
Но что это? Кто-то прошел возле окна.
Мало ли их — прохожих. Но сейчас холодок пробежал по Колиной спине. Походка-то какая: топ! топ! топ! Как тогда в Вятке, по лестнице.
Коля вихрем выскочил на улицу. Вон там вдали темная фигура в зипуне, в треухе.
— Стой! Стой! — отчаянно закричал Коля.
Фигура послушно остановилась. Нет, не он! — подумал Коля и опустил револьвер.
Все-таки подбегает. Еще раз на случай крикнул:
— Стой!
Фигура не двигается. Ну, конечно, не он.
Вот уже Коля близко.
Фигура резко обернулась.
Он это! Он — проклятый! Попался!
Но в это время блеснул огонь, раздался выстрел. «Ах!» — выдохнул Коля и тяжело повалился на бок.
А фигура исчезла за углом. Ушел, проклятый!
Солдатка услышала выстрел и выбежала на улицу. Выбежала ради Коли.
Вот он! Подстрелили милого! Выживет ли?
Принесла домой, сбегала за Иваном Сидоровичем, сидят, ждут врача.
Коля рассказал им, как неладно все вышло, а потом сразу обессилел, посерел.
— Бумажки листочек! — сказал он чуть слышно.
Запасливый Иван Сидорович пошарил по карманам, нашел бумажку, нашел огрызок карандаша.
Коля стал выводить буквы, а рука не слушается, скачет. И еще чем-то застилаются глаза Буквы прыгают: одна выше, другая ниже. Написал:
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Последнюю букву не смог дописать. Карандаш выпал, и нет силы держать его. Перевел глаза на оленя.
Иван Сидорович взял оленя, поднес к кровати. Коля еле заметно мотнул головой.
— Не то, — понял Иван Сидорович. — Но что же тебе нужно?
— Прилепи! — еле-еле выдохнул Коля.
Иван Сидорович размял хлебный мякиш, прилепил бумажку на вторую ногу оленя.
— Так? — спросил он Колю. И понял без слов, что — так! Прибежал врач, весь запыхался, еле отдышался. Вымыл руки, осмотрел Колю, перевязал, покачал головой. Унесли Колю в больницу.
— Оздоровеет! Молодой еще! — сказала солдатка. Но Иван Сидорович ничего ей не ответил, а только тоже покачал головой.
Да, не пришлось им дождаться Колю: он и до утра-то не дожил. А пришлось схоронить его на Нолинском кладбище.
Горько Ивану Сидоровичу: словно с сыном расстался!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Яночка — Сережке
⠀⠀ ⠀⠀
— Сережка приехал! Сережка приехал! — вот сколько радости у Яночки и Мишки.
Он не насовсем. Он после тифа выздоравливает (тоже хворал, как Мишкина мама), и ему разрешили ненадолго домой, а потом опять на фронт — к отцу, к матери.