Тимофей улыбнулся и начал играть. Но на этот раз музыка не просто затронула что-то в душе женщины, она задела за живое, взволновала еще сильнее. С каждым аккордом Оле все больше и больше хотелось присоединиться к Виктору, за которым она наблюдала боковым зрением. Он сел за столик в углу возле высокого окна. У него приняла заказ молоденькая официантка с ассиметричной короткой стрижкой и серьгой в носу.
Когда Тимофей закончил играть, Оля поаплодировала, поблагодарила его, напомнила о том, что он обещал записать для нее мелодию, и поспешила подойти к Виктору. Она присела за столик напротив него, хотела что-то сказать, но не нашла что. Их взгляды встретились, и все слова позабылись. Оле безумно захотелось обнять его, поцелуями разгладить складочку между бровей. Она чуть не застонала от своих желаний, от невозможности их реализации, от того, что судьба снова бросила ей вызов, предоставив очередную случайную встречу с любимым мужчиной.
Некоторое время они просто смотрели в глаза друг другу. А у Оли все внутри переворачивалось. Этот длинный неприкрытый взгляд стал самым интимным моментом в их отношениях. Просто глаза в глаза. И не нужно никаких прикосновений или слов. Ей достаточно его прямого долгого взгляда, чтобы потерять рассудок, чтобы чувствовать безумное желание.
Но что она увидела в его глазах? То, что хотела увидеть больше всего на свете? Оля решила не фантазировать, не делать выводов. Ей не хотелось бы обмануться, придумать то, чего нет.
Но ведь смотреть не запрещено. В этом нет ничего криминального. Но только не в том случае, если в этом взгляде вся та любовь, которую она так и не смогла отдать ему. Иногда взгляд может быть интимнее и значимее, чем физический контакт.
Женщина не выдержала и отвела глаза. Просто потому, что испугалась увидеть то, чего нет. Потому что вспомнила о том, что он женат. И ей совсем не хочется думать, что же дальше… И вопреки своим принципам надеяться на что-то.
Оля бы сбежала, словно смущенная девчонка, если бы к столу не подошла официантка. Она поставила перед Виктором чашку с черным кофе, а перед Олей - с молочным, пенным напитком, посыпанным шоколадом.
Оля стала рассматривать свой кофе, только бы не встретиться больше взглядом с Виктором. Тем не менее, остро чувствуя его взгляд на себе.
- Я заказал тебе капуччино. Ты раньше любила капуччино…
- Правда? – ее тронуло то, что он помнит такие мелочи. В то время, как она об этом уже забыла. И это только доказывает то, что в его восприятии она осталась той девчонкой, которой была двадцать лет назад.
- Сейчас ты предпочитаешь другой кофе? – спросил мужчина. – Прости, я решил довериться воспоминаниям, но ведь логично, что твои вкусы поменялись…
- Да, - улыбнулась Оля. – Но мне приятно, что ты помнишь…
Боже, и эта фраза прозвучала слишком интимно…
- То есть, - хотела что-то добавить Оля. – Вообщем… да, прошло много времени. И…. Я теперь люблю кофе со сливками и корицей. Но… Зачем я тебе рассказываю?
Оля заволновалась еще больше и совсем растерялась.
Виктор накрыл ее руку своей, сжал тонкие пальцы и мягко произнес:
- Все хорошо, Олененок…
По ее телу побежали мурашки, и она с трудом сдержала стон, в котором воедино слились бы желание и отчаяние. Неужели он не понимает, что сводит ее с ума, что вызывает в ней такие чувства, от которых потом она просто не сможет избавиться? И дает надежду, наверняка, не желая того.
Оле вдруг захотелось плакать от избытка чувств. Ругая себя за излишнюю чувствительность, женщина забрала руку и стала расправлять манжеты на пиджаке.
- Заказать тебе кофе с корицей? – спросил мужчина.
- Нет, спасибо. Я с удовольствием выпью капуччино.
- Сколько тебе сахару положить?
- Я пью без сахара…
- А раньше ты клала по четыре ложки.
- Да, - Оля улыбнулась, получилось немного грустно, - все меняется…