В такую погоду хорошо сидеть дома. Закутавшись в старый плед, греть руки чашкой с ароматным чаем.
А за окном – пусть поздняя осень, пусть ранняя зима… С моросящим дождем… С пролитым на город туманом… С проткнувшими низкое серое небо оголенными ветками деревьев…
Но Оле сегодня хочется бродить. Медленно идти по озябшему городу и никуда не спешить. Думать о чем-то своем: далеком, никем не понятом, совсем неважном сейчас.
Когда хорошо и грустно одновременно. Когда грусть не нарушает гармонию души, а является ее частью.
Когда длинные волосы развевает легкий ветерок. Мелкий дождь покрывает их капельками, похожими на драгоценные камешки. Когда тонкие, слегка замерзшие пальцы, прижимают к кашемировому пальто черный клатч. Когда каблуки изящных сапожек чуть слышно стучат по асфальту и ступают по невидимым следам, оставленным той девчонкой, которой, кажется, совсем недавно была Оля.
Почему-то именно сейчас она вспомнила о встрече с Витей Котовым. Надо же, когда-то она шла к бабушкиному дому этой дорогой и плакала от безответности своей любви к нему. Тогда ей казалось, что жизнь без него не имеет никакого смысла.
Сколько лет прошло! А Оля помнит все так, словно это было вчера. Возможно потому, что в ней еще много чего осталось от той романтичной, влюбленной девчонки.
Витю, конечно, она давно разлюбила. Но воспоминания о том чувстве остались. Теплые, светлые, волнующие…
Все-таки именно он заставил ее впервые понять, что такое влечение женщины к мужчине. Пусть тогда она не могла назвать все своими именами. Не понимала, что это за бабочки в животе, что за мурашки по всему телу, что за ток по позвонкам...
Оля была всего лишь влюблена, а считала эту влюбленность любовью всей жизни.
Витя безумно привлекал ее тогда, поэтому не удивительно, что и сейчас привлекает. Она давно не реагировала так на мужчин. Ее не волновало их присутствие. Она даже думала, что время навсегда обесточило ее, как вдруг снова этот ток по позвоночнику…
И кто этому причиной? Парень из прошлого. Точнее давным-давно не парень. А мужчина, которым он стал. Захотелось встретить его снова. Это могло бы быть интересным… То же притяжение, но уже без навязчивой влюбленности и мокрых от слез подушек…
Оля улыбнулась. Идущий навстречу прохожий в старомодной серой кепке решил, что ему, улыбнулся в ответ и поинтересовался:
- Может, познакомимся?
Оля, пребывая в своих фантазиях, которые были столь неожиданно прерваны, испугалась и отскочила в сторону.
- Ну, як хочеш, - прохожий пожал плечами и продолжил свой путь.
А Оле вдруг захотелось оказаться дома, «под лаской плюшевого пледа», в объятиях любимого кота, с чашкой горячего чаю со свежей мятой…
Надя приняла ванну с ароматной пеной. Помазала тело кремом с минералами мертвого моря. Высушила густые черные волосы. Надела бежевую кружевную сорочку и длинный пеньюар. Нежный шелк заструился по женственным изгибам ее тела, которое так тяжело поддерживать в форме. Ведь она сладкоежка, склонная к полноте. Сладкоежка, которая уже почти два десятка лет ограничивает себя в сладком. Впрочем, как и в мучном и мясном. А время перед телевизором проводит не на диване, а на домашних тренажерах.
И все ради того, чтоб муж не утратил к ней интерес. Надя должна быть идеальной женой. Самой лучшей на свете матерью.
Женщине вдруг захотелось сбросить шелковое одеяние и облачиться в бесформенную фланелевую пижаму с утятами, которая зарыта в шкафу на случай, если муж уедет в командировку, и не будет ночевать дома.
Надя прошла в темную спальню. Не стала включать свет, чтоб не будить мужа.
Он устал. Снова провел на работе двенадцать часов.
Женщина легла в кровать, прислушиваясь к его дыханию. Он не храпит. Почти никогда. Почему же тогда ей так тяжело уснуть?
Хорошенькая головка устроилась на плоской ортопедической подушке. Не удобно. Может, зря Надя выбросила бабушкины перьевые подушки? Но, говорят, там живут клещи…
Господи, которую ночь подряд она бредет в комнату в темноте, лежит, глядя во тьму, и думает о таких глупостях, как храп, пижамы и клещи?
Нужно срочно сменить ход мыслей…