Ведьма глухо рассмеялась, и Юрате поежилась.
– Мне это известно. Он хочет иметь все, не прилагая усилий. Я проучу его.
– Только будьте осторожны, он очень влиятельный человек.
– Если бы я боялась людей – не была бы ведьмой. Так зачем вы искали меня, ваше величество?
Юрате глубоко вздохнула.
– С тех пор как я приехала сюда, мне снятся кошмары. Я думала, это пройдет, как только я привыкну, но… – Королева прикусила губу.
Темнота пугала ее с детства. Стоило закрыть глаза, и самые страшные кошмары оживали в ее голове. Тогда мать начала петь ей колыбельные перед сном и поить теплым молоком. Юрате точно не помнила, когда кошмары наконец оставили ее, но с тех пор чувствовала необычайную легкость. Тем страшнее было столкнуться с ними снова.
– Я помогу вам, ваше величество. Сварю отвар, и вы забудете о кошмарах.
– Спасибо вам, Аудра. Где я смогу найти вас снова?
– Я сама вас найду.
Ведьма прищурилась. Несмотря на солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, глаза ее оставались темными. Юрате отступила назад и зажмурилась лишь на мгновение, чтобы убедиться, что ей показалось. Когда она открыла глаза, ведьмы рядом уже не было.
– Я поговорю с мужем. Быть может, мне удастся убедить его, что ведьма ни в чем не виновата.
Юрате решительно поднялась.
– Но его величество всегда прислушивается к советам брата. Они неразлучны с детства.
– Значит, мне придется разлучить их на время. Гантарас ошибается. Ведьма не должна пострадать из-за этого.
Гантарас плотнее задернул шторы. Солнечные лучи, отражавшиеся от хрустальных деталей люстры, слепили глаза. Он не любил такие дни. Почему-то именно в ярком солнечном свете Гантарас чаще всего выглядел полнейшим глупцом. Как в тот день, когда брат впервые не послушал его совета, поверив жене.
Гантарас усмехнулся. Он редко проигрывал. Там, где ему недоставало сил, он использовал хитрость и мог найти подход к любому человеку. Лишь одна женщина сумела обыграть его. Он ненавидел ее за это, но не мог не уважать.
Гантарас сел за стол и задумчиво посмотрел на портрет, который висел в кабинете давно – еще с тех пор, как королем был его отец. Женщина неуловимо походила на Юрате. Сначала Гантарас хотел избавиться от этого портрета, но потом решил оставить как напоминание о том, что и он может оступиться. Но не проиграть.
От размышлений его отвлек внезапный стук в дверь.
– Ваше величество, я могу войти?
– Паулис? – Гантарас удивился, увидев юношу в замке днем. – Разве твое дело не следить за происходящим в городе?
– Так и есть, ваше величество, но у меня срочные новости. Это о вашей пропавшей племяннице.
Гантарас резко поднялся. Вестей о принцессе не было много лет.
– Проходи, Паулис. Я внимательно слушаю.
Глава 5
Вопрос доверия
– Ты ничего не понимаешь!
Олененок отчаянно взмахнула руками. Она не могла подобрать слов, чтобы объяснить Руте, что именно происходит, и готова была расплакаться.
– Сны – это другое. Они как капля дождя на стекле: ты видишь ее один раз и все. А это не сон. Это… эх. – Олененок задумалась, ей так хотелось передать Руте свои мысли.
– Прекрати сосать палец.
Олененок с удивлением обнаружила, что палец действительно был во рту. Она сама не понимала, как это происходит, но Рута часто делала ей замечания. Она была очень внимательной к деталям, и что-либо скрыть от нее казалось почти невозможным.
Лишь однажды Олененку удалось провернуть хитрый план. Тогда Рута решила, что Олененок уже достаточно взрослая для того, чтобы носить корсет. Но тугой и жесткий, мешающий вдыхать полной грудью, а тем более – бегать, он приносил ей только неудобства. И Олененок не придумала ничего лучше, чем избавиться от неприятной вещи. Рута поверила в ее внезапную пропажу, и маленькое озорство удалось.
– Это похоже на сказку, – наконец собралась с мыслями Олененок. – Как будто каждую ночь ты читаешь мне новую главу. Сначала я видела только туман, потом появился голос, я шла на него и вот сегодня увидела дом. Он был как настоящий, как твой.
Олененок так отчетливо помнила, как туман расступился и перед ней возникла небольшая избушка. Пахло сыростью и горькими травами, в окнах горел свет, но не привычный теплый, как в доме Руты, а холодный и белый, словно в лунную ночь. Бревна из темного дерева покосились, а крышу покрывал мох. Когда она подошла ближе, дверь беззвучно приоткрылась, словно Олененка тут ждали.