Они еще впереди всех гонят. Данила хочет догнать, да не выходит пока. По пологому склону выскочили на увал и — вниз, как провалились, помчались под уклон в овраг, к ручью с крутыми каменистыми берегами.
— Прыгай! — дико крикнул Зосима, соскочил с нарт и побежал рядом, не выпуская из рук поводка и хорея.
Петя оттолкнулся от сиденья — пружиной отлетел в сторону, не веря, что удержится на ногах. Но его подхватил дух тундры — он не только не упал, а, не сбавляя ходу, помчался вслед за упряжкой.
Олени на всем скаку перемахнули ручей, пустые нарты лишь крякнули на камнях и полетели вверх по склону, увлекая Зосиму.
Петя остановился на берегу и только тут заметил, что перед ним глубокое русло, полное скользких камней. Теперь уж он не мог одним махом перескочить ручей. Он стал осторожно спускаться, придерживаясь за кусты. Ноги скользили и слегка дрожали. Вода доходила почти до верха голенищ. Он перебрел на другую сторону, вскарабкался по склону, ободрав руку об острый камень. Дух тундры оставил его. Петя, точно проснувшись, почувствовал тяжесть своего тела, неуклюжесть и медлительность движений. Он побежал вслед за нартами, но бег был вял и неловок. Петя понял, что без Зосимы и оленей он здесь ничто. Останься сейчас один — конец. Ему захотелось поскорей к Зосиме, к упряжке. Захотелось еще раз почувствовать полет.
Зосима ждал его на вершине увала. Олени уже легли, подвернув под себя передние ноги, и щипали березки, торчащие перед мордой: ловко цепляли губами ветку снизу и быстрым движением головы счищали в рот листья, оставляя голый прут.
В это время Рогов только переезжал ручей. Держась за нарты, он бежал за упряжкой через камни. И мимолетно, так же быстро, как ручей, мелькнула в памяти другая переправа.
…Тоже летом на двух нартах он ехал с пастухом в поселок за вакциной. Путь лежал через реку, которую сегодня переплывали на лодке. Пастух знал место, где нарты могли проскочить по камням. Говорил, что, если встать на сиденье, вода будет по щиколотку.
Утром в тумане подъехали к реке. Что за черт! Вся галька на берегу словно каша — перемешана с мясной тушенкой. Собака сразу принялась ее пожирать. Следы гусениц и раздавленные банки…
Как могли промерили дно. Вроде глубина небольшая. Другой переправы не было, и решили перебираться здесь. Сначала упряжка бежала по грудь в воде, и нарты лишь чуть заплескивало. А на середине олени разом провалились и поплыли — одни головы горчат. Рогов едва успел уцепиться за сиденье. Ледяная вода сдавила дыхание, сковала ноги. Выручила правая рука — вросла, как железная, в перекладину. Так и выволокли его из реки олени.
В поселка рассказали, что в этом месте застрял трактор с волокушей Вытаскивали двумя другими тракторами. Ну и выгребли все камни, углубили дно. В суете передавили несколько ящиков тушенки, упавших с волокуши…
С увала открывалась низина, залитая туманом, и противоположный пологий склон.
— Тама олешек кормить будем. Отдыхать, — сказал Зосима, кивнув на гребень склона.
Пете показалось, что это совсем рядом. На склоне были видны кусты, вышка триангуляции торчала на самом высоком месте.
Довольно долго мчались по равнине, но склон не приближался — все такими же виделись кусты и вышка.
Врезались в туман. Олени утонули в нем, как в сметане. Первой вошла упряжка Данилы, и Петя видел, как под белым полотнищем пропали сначала нарты и ноги оленей, потом остались только головы и Данила по колено, потом одни рога корягой поплыли впереди Данилы. Наконец Данила один, окунувшись по плечи, долго еще скользил, пока совсем не утонул.
Равнина продолжалась, но в тумане виднелись только мелькавшие рядом кусты березы — больше ничего. Ехали перекликаясь, чтоб не потеряться. Петя вскоре потерял всякое представление о времени и пространстве. Ему начало казаться, что они кружатся на одном месте. Перескочили ручей. Ехали, ехали — снова ручей, потом еще раз пересекли ручей… Те же камни, тот же куст тальника на берегу, те же волны тумана то прорежаются, то наплывают.
Зосима замкнулся в своем гусе — торчат одни брови, покрытые капельками влаги. Изредка крикнет и прислушивается, как глухо, нехотя доносится сквозь туман чей-то ответ.
— Не сбились? Дорогу-то знаешь? — неуверенно спрашивает Петя, ежась от въедливой сырости.