Фэй приехал через час после звонка Айтела.
— Пытаешься привыкнуть жить один? — сказал он, входя.
— Возможно, так оно и есть.
Мэрион сел и осторожно постучал сигаретой по своему платиновому портсигару.
— Я вчера видел Доротею, — сказал он. — Она держит пари, что ты заговоришь.
— Я не знал, что на меня ставят, — сказал Айтел.
Фэй передернул плечами.
— Люди ставят на все.
— Интересно, почему?
— Только так и можно узнать истину.
— Хорошо, — сказал Айтел, — а на что ставишь ты, Мэрион?
Фэй взглянул на него.
— Я поставил триста долларов, что Доротея не права.
— Может, тебе стоит заключить двойное пари, чтоб обезопасить себя?
— Я лучше проиграю.
Айтел придвинулся ближе к спинке кресла.
— Я слышал немало всякого про то, чем ты занимаешься в Дезер-д'Ор.
— Все это правда.
— Мне это не нравится.
— Мы поговорим об этом в другое время. Я только хотел сказать тебе…
— Так что же ты хотел мне сказать?
Мэрион не вполне владел своим голосом.
— Я хотел сказать, что, если проиграю, нашим отношениям конец. — Такой финал показывал, какой он еще юнец.
— Мэрион! — воскликнул Айтел, не придумав сказать ничего другого.
— Я это серьезно, — повторил Фэй.
— Я видел тебя трижды за последние три года. Не такая уж у нас большая дружба, так что можно ее и лишиться.
— Прекрати, — сказал Фэй. Голос у него дрожал.
Айтел обозлился. Несколько лет назад Мэрион не стал бы говорить с ним так.
— Я хотел поговорить о тебе, — сказал Айтел.
— Послушай, Чарли, — пробормотал Фэй, — я ведь тебя знаю. Ты же не станешь называть имена.
— Может быть, и стану.
— Ради чего? Чтобы тебе позволили сделать еще немного дерьма?
— А ради чего же еще? — сказал Айтел.
— Почему бы не попытаться найти ответ на этот вопрос? Ты же ломал себе над этим голову последние пятнадцать лет.
— Возможно, я себя обманывал.
— Великое ждет тебя будущее, правда? До самой смерти изготовлять пойло.
Айтел не был уверен, как бы он поступил, если бы Фэй не заехал к нему, но на другое утро, после очень плохо проведенной ночи, он вошел в кабинет своего адвоката, одарил его широкой улыбкой и небрежно произнес:
— Я не буду называть имена, — таким тоном словно это было с самого начала решено. — Постарайтесь только, чтобы я не попал в тюрьму, вот и все.
— Вы уверены, что по дороге не измените своего мнения? — спросил адвокат.
— Не на этот раз.
В последующие недели Айтел не раз будет возвращаться мыслью к этому часу перед заседанием комиссии, так как он хорошо его запомнил. Он поступил, как, возможно, надеялся поступить: был спокоен, контролировал свой голос и в течение двух часов, питаемый волнением, уходил от вопросов, давал отточенные ответы и горел желанием отрезать путь к отступлению. Когда заседание закончилось, он предстал перед толпой фотографов, прошел к своей машине и умчался. Был час дня, но он почти не чувствовал голода. Сытый своими ответами, он поехал в горы прокатиться, наслаждаясь шуршанием колес по извилистой дороге.
Вся энергия наконец была израсходована. Он тупо пополз по бульвару, ведущему к океану, и многие мили колесил по берегу. На широком пляже, куда длинными ровными волнами накатывал прибой, он остановил машину, сел у самой воды и стал смотреть на занимающихся серфингом. Все они были молодые — где-то между восемнадцатью и двадцатью двумя годами; — загорелые, цвета золотой бронзы, с выцветшими от солнца волосами. Они валялись на песке, боролись друг с другом, спали, глядели на воду, где в полумиле от берега спортсмены встают на доске во весь рост и качаются на первой подошедшей волне. А потом, уперевшись ногами в доску, вытянув руки, мчатся впереди прибоя. Добравшись до мелководья, где уже нельзя стоять на доске, они спрыгивают с нее и, вытолкнув доску на песок у края воды, ложатся рядом друг с другом, мальчишки — положив голову на бедра девчонок. Айтел разглядывал их и заинтересовался высокой девчонкой с округлыми икрами и округлыми грудками. Она стояла в одиночестве футах в десяти от него и, изогнувшись, вычесывала песок из светлых волос. Казалось, она была очень уверена в своем теле и в том, что спорт помогает ей жить. «Надо мне заняться любовью с этой девицей», — подумал Айтел и поразился тому, как необычно иметь такое простое желание.
— Трудно научиться кататься на этих досках? — спросил он.
— О, это зависит от человека. — Она, казалось, была всецело поглощена вычесыванием песка из волос.