— Именно. Нам нужно их найти и вернуть.
— Кому? Китайцам? Или, быть может, японцам? — усмехнулся Кейдзо.
— Ни тем и не другим, — ответил я. — Наша задача использовать эти средства, чтобы сократить потери наших войск, когда они начнут высадку на Японские острова.
Шпион уставился на меня так, словно демона перед собой увидел.
— Как вы сказали? — спросил он, стараясь оставаться спокойным, а самого аж затрясло. — Высадку?
— Да. Наподобие той, которую провели наши союзники по антигитлеровской коалиции, когда высадились в Нормандии. Слышали об этом? — спросил Добролюбов.
— Да, — ответил японец и опустил удручённо голову. — Просто я не думал, что…
— Что наша победоносная армия остановится в Китае, когда вышибет отсюда японских оккупантов? — голос опера посуровел. Нам обоим не понравилась реакция Кейдзо. Новость о предстоящем десантировании его заметно расстроила.
— Если откровенно, то да, — признался японец. — Я думал, что вы разобьёте Квантунскую армию, и Япония подпишет условия капитуляции. Об этом много говорилось перед тем, как я… Конечно, говорили тайком, чтобы не попасть в руки контрразведки.
— Так вы нам поможете или нет? — спросил Добролюбов и довольно резко.
Кейдзо бросил на него короткий взгляд.
— Я же подписал согласие, — ответил он.
— Надеюсь, вы сделали это искренне.
— Да, — и вдруг усмехнулся. — Будешь тут неискренним, если у вас моя семья на положении заложников.
Мы с опером не стали его убеждать в обратном. Только время терять.
— Какая помощь вам от меня нужна? — спросил японец.
Я объяснил, как с Сергеем и договаривалась. Мы едем в указанное место. Там переодеваемся. Я превращаюсь в местного жителя — проводника и коллаборациониста, который за деньги мать родную продаст. Кейдзо становится офицером японской армии, заброшенным в советский тыл на поиски сокровищ. Наша с ним задача — проверить, не охотится ли за ценностями ещё кто-нибудь навроде вражеской разведывательно-диверсионной группы. Если находим её, даём знак остальным и решаем, вызывать подмогу или уничтожать своими силами. Если никого нет, забираем ценности.
— А сколько их там? — поинтересовался японец. — Может, несколько вагонов. Я слышал… — он резко замолчал, осёкшись на полуслове.
— Так вы знали об этом, верно? — уловил опер.
— Да, — честно признался Кейдзо. — Что были ценности, но пропали. Больше ничего.
— Ладно. Так вот, они были в одном вагоне. Он утонул в Мулинхэ. Точный объём и масса нам неизвестны, — ответил я.
— Хорошо. Когда выступаем?
— После обеда, в 16 часов. Сначала надо выспаться как следует, — сказал Добролюбов, посмотрев на часы. Они показывали почти полдень. Да, долгонько нам пришлось сначала ждать японского шпиона, потом возиться, чтобы привезти сюда.
После беседы мы вернулись в казарму и повалились спать, предоставив охране части следить за порядком. Кейдзо расположился в самом углу у окна, но мы не стали его пристёгивать наручниками. Если уж решили доверять, то пусть так и будет. В самом деле: он же не дурак, чтобы предавать, когда его семья остаётся в Хабаровске. Впрочем, мне казалось, что японец не врал, когда говорил о своей вере в идеи социализма. В середине ХХ века такие люди порой встречались по всему миру, не говоря уже об СССР.
Глава 60
После крепкого сна мы стали готовиться. Нашлась одежда и для Кейдзо. Его облачили в форму советского солдата, выдали всё причитающееся, в том числе оружие — ППШ с патронами и гранатами. Словом, нагрузился наш японец под завязку так, как и остальные, безо всяких скидок на щуплое телосложение. Хоть я и знал: под этой субтильной внешностью скрывается настоящая боевая машина — вон как он меня в тайге едва не задвухсотил.
В том, что Кейдзо должен быть вооружён, мы с Добролюбовым не сомневались. Должен ведь наш новый помощник понимать: ему полностью доверяют. Иначе будет вести себя скованно, ждать пули в спину или ареста. Нам такой помощник, который опасливо оглядывается на каждом шагу, не нужен. Правильно сделали: бывший шпион расправил плечи и теперь смотрел уверенно.
Думали выехать из города сразу, но пришлось Добролюбову съездить в штаб и доложить наш план. Да ещё забрать кое-что. Оттуда опер вернулся с вещмешком, отдал его Кейдзо и попросил примерить. Тот удивлённо вытащил из сидора полевую форму японского офицера — аж целого майора, судя по знакам отличия. При ней даже катана («Штамповка», — заметил я) имелась и пистолет, — всё как полагается, чтобы никто не заподозрил, что это не настоящий вояка.
Форма села на Кейдзо просто идеально. Вместе с ней и оружием японцу достались также подготовленные разведотделом СМЕРШ фронта документы. Но я только покачал головой: