Такой роскошной жизни как с Антониной Антоновной у Оленьки не было ни до, ни после, ни в России, ни во Франции. Судьба, наконец, ей улыбнулась и позволила отдохнуть и расслабиться после беспросветной гонки по кругу.
Они с Антониной Антоновной вставали в восемь утра, завтракали, гуляли в парке Тюильри, на обратном пути заходили в кондитерские, покупали всякие вкусности и деликатесы, обедали дома или в ресторане. После обеда Антонина Антоновна мирно дремала на кушетке в гостинной, а Оленька читала вслух что-нибудь из русской классики. В пять часов пили чай со сладостями. Антонина Антоновна имела странную привычку заваривать чай минеральной водой Перье, объясняла, что это “совершенно необходимо” для здоровья и ровного цвета лица.
Два-три раза в месяц выходили в театр. Антонина Антоновна предпочитала Оперу Гарнье. Обе наряжались под стать шедевру архитектуры – вечерние платья, эффектные шляпки, замысловатые прически. Украшения – жемчуг, бирюза, малахит, янтарь. Драгоценные камни Антонина Антоновна не любила, считала, что они – для людского тщеславия. Возвращаясь домой, обменивались впечатлениями, пока Оленька освобождала старушку от нарядов и укладывала в постель – антикварную расписную кровать Жозефины, жены Наполеона. В девять вечера Оленькина работа заканчивалась. До Елисейских полей был всего один квартал, она с удовольствием гуляла по ночному Парижу, радовалась своей удаче.
О будущем, о любви и о мужчинах не думала – слишком хорошо и покойно жилось у Антонины Антоновны, ее женский организм притих и никакие инстинкты не беспокоили.
Через шесть месяцев курортной жизни Оленьке позвонила подруга. Звали ее тоже Ольга, но из-за маленького роста друзья окрестили ее Олёк. Родом из глухого Поволжья, Олёк без взяток и блата поступила и закончила московский технический институт, пять лет существовала на одну стипендию, после защиты диплома отказалась от распределения в Барнаул, всеми правдами и неправдами цеплялась за столицу. Три тяжелых года Олёк жила без московской прописки по подругам и знакомым, кое-как перебивалась случайными заработками, все ее имущество составлял один чемоданчик с вещами.
Присутствия духа Олёк никогда не теряла, была задорна и весела – это и сблизило ее с Оленькой. Поклонников и “воздухоплавателей” у Олька всегда хватало, но замуж она не спешила, крутила-вертела мужчинами как хотела.
И вот Олёк приехала из Москвы завоевывать Париж, из друзей – только Оленька. Друзьям надо помогать, и Оленька тайком пустила Олька переночевать на своей половине.
За три дня Олёк нашла работу в армянской пекарне в Альфортвилле, парижском пригороде, сняла там комнату, чтобы ходить на работу пешком и не тратить время и деньги на транспорт.
Слух о роскошных апартаментах Оленьки облетел русский Париж и к ней потянулись на ночь-две-три близкие и дальние знакомые, бывшие однокурсники, друзья друзей, незнакомые люди, которым “совершенно некуда податься”, и только у Оленьки на Рю Бальзак находилось пристанище.
– А что такого? – говорили ей. – Мы придем поздно, когда старушка уснет, уйдем рано до вашего подъема.
Постепенно сложилась странная ситуация: в спальнях для гостей всегда кто-нибудь жил. Случайные люди с чемоданами и мешками покупок с блошиных рынков, “челноки” из России и бывших республик СССР, влюбленные, которые не могли найти укромного уголка, чтобы уединиться, нелегальные эмигранты без документов, девушки “трудной судьбы”…
Оленька никому не могла отказать в крыше над головой, ведь в ее распоряжении были четыре спальни! Можно устроить на ночлег целый полк несчастных, которым нечем платить за гостиницу или квартиру!
Антонина Антоновна о гостях на половине Оленьки ничего не знала. Как всегда они вместе завтракали, обедали, читали, беседовали, вечеряли.
Иногда приезжал Франсуа, сын Антонины Антоновны – сорокапятилетний бизнесмен приятной наружности. Он вежливо здоровался с Оленькой, осведомлялся о делах, давал полезные советы.
Старушка часто вздыхала, когда говорила о сыне, дескать, до сих пор не женат, детей нет, и посматривала на Оленьку, которую искренне полюбила и прониклась ее судьбой.
Антонина Антоновна много распрашивала про Россию и нынешних эмигрантов. Ее родители бежали из Петрограда после революции в 1918-ом, сама она родилась в Париже. У Оленьки хватало драматических историй, старушка охала и прикладывала кружевной платочек к глазам.