Т.е. представьте, попадаете Вы из довольно пуританского общества (а по сравнению с ительменами не то что русские той эпохи, но даже все иные племена Дальнего Востока выглядят пуританами), короче попадаете Вы из пуританского общества, да ещё и после года воздержания по дороге (когда роман возможен только с самкой оленя) в общество с процветающими и профессиональными школами, пардон, минета и прочих сексуальных искусств… При том не просто попадаете, а становитесь хозяином такой «школы минета»…
Опять же из дотошных описаний академических немцев по поводу камчатских нравов начала XVIII века:
«У каждого казака, помимо жены, было по 10, 20 и 30 девушек-наложниц или рабынь, которыми они пользовались. Если он проигрывал какую-нибудь в карты, новый хозяин немедленно насиловал ее в кабаке; таким образом, у нее, бывало, в один вечер сменялось три – четыре хозяина, и она должна была каждому из них тут же отдаваться. Девушкам это доставляло, по – видимому, удовольствие. Если же хозяин не трогал ее, то она от него убегала или сама себя умерщвляла. Ни один казак не живет с одною только своею женою, но находится в связи со всякими женщинами, которые, в свою очередь, живут со всяким, кто им попадается…»
Мне одному кажется, что тут у автора сего описания, Георга Стеллера, адъюнкта натуральной истории и ботаники Петербургской академии наук, через искреннее осуждение добропорядочного бюргера и сухость академического изложения таки явно сквозит и немного мужской зависти?..
Короче, не всё так плохо было на Камчатке эпохи первопроходцев – если Вы не попали в 60–70–80 % откинувшихся плохой или очень плохой смертью, то у Вас был шанс нехило разбогатеть и познать многие радости бренной жизни…
P.S. Читатели как – то задали вопрос: а как у ительменских красавиц обстояло дело с баней и личной гигиеной?
Ответ: Судя по тому же Стеллеру очень даже хорошо – он как очевидец с немецкой педантичностью описывает ительменский «тампакс» из природных материалов и ительменские специальные трусы для периода месячных… Развитая женская цивилизация!
«И нагло ножами махали…»
"В дому у него кистенями шурмовали и нагло ножами махали…" – из донесения камчатского начальства от июня 1713 года.
Вот до этого документа не знал глагол "шурмовать". Проверил: в документах первопроходцев он относится именно к кистеню. Но вообще встречается от поморских говоров до украино – польских диалектов, от "шурмовать копьём" до "шурмовать на коне" (джигитовать).
Ну и конечно нравится официальная формулировка "нагло ножами махать", не просто махать, а именно "нагло"…
О быстрой адаптации и усвоении всяческого полезного опыта
Летом 1713 года казаки неудачно воевали с "авачинскими мужиками", т. е. ительменами, жившими на тихоокеанском берегу Камчатки. Так вот на стороне "авачинских мужиков" сражался некий Семён, он не только стрелял в казаков из ружья, но и, цитирую документ того года: "Бранил служилых людей всякую непотребную матерную бранью…"
Поскольку дело было важное, то быстро выяснили что Семён, это абориген, бывший «пятидесятника Микифора Мартемьянова дворовой человек», успевший не только креститься, но и научиться пользоваться ружьём и даже, как видим, материться не без успеха.
«Савва Француженин»
Ещё одна яркая деталь, характерная для эпохи русских первопроходцев – это широкое участие в их отрядах… нерусских. Нерусских вольных и невольных союзников.
Например, в походных войсках Красноярского острога XVII века всегда 30–40 % оставляют «подгородние татары» (местные племена «аринцев», «ястынцев» и «качинцев» – первые два это кеты, а третьи это хакасы).
Так же, например, уже позднее, в начале XVIII века, в воюющих с чукчами русских отрядах от трети до большинства постоянно составляют якуты, юкагиры, коряки…
Но на «сибирской службе» русских царей не только местные аборигены. Как пример: в 1684 году на Енисее среди 43 «детей боярских» как минимум 15 (свыше трети!) имеют «польское» происхождение. «Польское» беру в кавычки, потому что это не столько поляки, сколько «литвины» – как в XVII века в Сибири именовали всех пленных из Речи Посполитой, в основном с территории современных Белоруссии и Украины. Эти военнопленные, оказавшись за много тысяч вёрст к Востоку, начинали вполне верой и правдой служить русскому царю. Многие оседали в сибирских острогах, заводили семьи, и их потомки становились уже вполне русскими «детьми боярскими» и «служилыми казаками».
Более того, в сибирских острогах XVII века на русской службе замечен даже один почти настоящий француз – франкоязычный выходец из Брабанта! В документах тех лет он именуется «Савва Француженин». В Москву попал в качестве дипкурьера от Морица Оранского где – то около 1610 года. В самый разгар Смуты «француженин» по неизвестным нам причинам задержался на Руси, а в 1615 году, опять же по неизвестным причинам, был сослан в Сибирь.