Именно император Канси Сюанье, глава стремительно росшей маньчжурской империи, требовал у попавших на Амур русских первопроходцев «побыстрее вернуться в Якутск, который и должен служить границей…» Вождь северных эвенов Зелемей явно знал о боях русских казаков и маньчжурских войск в Приамурье. Именно маньчжуры сформировали современную границу Китая, и увенчайся успехом план «Зелемея Ковырина» с «призванием богдойских людей» на реку Охоту, то вполне вероятно, что северная граница КНР могла бы сегодня проходить где-то у истоков Колымы…
«Днём и ночью на ружье лежим…»
С февраля 1666 года Охотский острог оказался в осаде «немирных тунгусов». Однако не все эвены хотели воевать с русскими, и Фёдор Пущин, главный «прикасчик» на берегах Охотского моря, сумел отправить через них в Якутск послание с просьбой о помощи.
«Ныне нас в Охотцком острожке, дряхлых и цынжалых, всех числом тридцать человек, а острог гораздо ветх, и за малолюдством по лес сходить и острог починить и корму на себя добыть никак не суметь, потому что тунгусы не выпустят, днём и ночью на ружье лежим…» – писал Пущин в Охотск. У обманутого Зелемеем «прикасчика» явно был литературный талант, его надрывное «днём и ночью на ружье лежим» даже сквозь столетия ярко передаёт отчаяние защитников острога.
Всадники на оленях не стремились штурмовать деревянную крепость, неприступную их каменным топорам и костяным стрелам, но крепко заперли горстку казаков в его стенах. Зелемей не хотел штурмовать острог и потому, что за его частоколом, среди семидесяти «аманатов»-заложников, казаки держали и одного из его братьев. Трёх заложников Фёдор Пущин приказал повесить, как сказано в его послании якутскому воеводе: «Чтоб на то смотря воры не воровали, к острогу не приступали, служилых людей не побивали…»
Но «прикасчик» мог не только красноречиво умолять о помощи или вешать заложников – защищая Охотский острог, он проявил немало смекалки. Как пишут старинные документы, Пущин «поделал многие деревянные пушки». Чтобы отпугнуть всадников на оленях, гарнизон острога изготовил и выставил на стенах деревянные орудия. Сегодня мы уже не узнаем, были ли то макеты, предназначенные только обмана мятежников, или практиковавшиеся в то время настоящие деревянные пушки, способные при штурме сделать один, а если повезёт, то и два выстрела каменной дробью.
«Конечно надобно чтоб пришло в Охотцкой острог самое малое полтораста человек, а добро бы и больше… А ныне на милость Божию уповаем и, чая выручки, ожидаем как тебе воеводе Бог по сердцу положит» – умолял Пущин якутского воеводу в записке, переданной через верных «тунгусов».
Воеводой в Якутске в то время был Иван Голенищев-Кутузов, предок знаменитого фельдмаршала, победителя Наполеона. Первобытный «Зелемей Ковырин», конечно не был Бонапартом, но тоже являлся опасным противником. И якутский Кутузов действовал решительно – спустя несколько суток по получении на Лене просьбы о помощи из Охотска, к берегу «Ламского моря» спешно отправился отряд в полсотни казаков во главе с Артемием Петриловским.
Выбор командира для экстренного похода не был случайным – Петриловский, родной племянник Ерофея Хабарова, раньше сражался с войсками маньчжурского императора на Амуре. Опытный воин, он имел свои счёты к маньчжурам, убившим немало его боевых товарищей, и горел желанием поквитаться с теми «тунгусами», кто бунтовал против русских, уповая на поддержку «богдойских людей».
Племянник Хабарова против сына Ковыри
Петриловский совершил невозможное – полторы тысячи вёрст извилистого таёжного пути из Якутска в Охотск преодолел за пятьдесят суток. Учтя способность Зелемея готовить неожиданные засады, всю дорогу треть казаков постоянно шли «в ертауле», то есть с заряженными ружьями и в полной боевой готовности. Остальным приходилось надрываться, тянуть бечевой лодки против течения горных рек или нести припасы сквозь тайгу. «Наспех днём и ночью поспешением радели» – напишет позднее племянник Хабарова в своём отчете о походе к Охотскому морю.
26 августа 1666 года отряд Петриловского достиг устья реки Охоты. Спустя несколько недель прибыл и второй русский отряд, посланный из Якутска вслед за племянником Хабарова. Всего у Охотского острога собралось почти 130 хорошо вооружённых первопроходцев – настоящая армия по первобытным меркам дальневосточного Севера.
Неожиданное появление столь крупных русских сил вызвало распад сколоченной хитрыми речами Зелемея хрупкой коалиции эвенских родов. Первобытные охотники, понимая бесперспективность сражения с многочисленными ружьями и стальными саблями казаков, поспешили прочь от острога. Скрывшись в тайге, главы мятежных родов один за другим стали сообщать в Охотск, что вновь готовы исправно платить «ясак», налог драгоценными соболями. «А которые ясашные люди были в измене, в винах своих бьют челом…» – с удовлетворением писал спасённый Фёдор Пущин в новом послании в Якутск.