«Вражеский пленник говорил, что после того, как они покинули свою страну, они четыре года добрались сюда, на Амур. Как можно четыре года идти по чужим землям, а после этого ещё и сражаться в этих местах? Этому невозможно поверить…» – записал в дневнике корейский генерал, поражённый фантастическим и невообразимым для него расстоянием, покорившимся русским казакам. Обитатель ещё средневековой Кореи просто не мог даже представить себе те пять тысяч вёрст, лежащих между Уралом и границами его родины.
Разговор, столь поразивший Син Ню и состоявшийся в июле 1658 года где-то на реке Сунгари, стал первым достоверно известным фактом общения русского и корейца. Сегодня мы знаем слишком мало о дальнейшей жизни даже знаменитого в Корее генерала, тем более навсегда неведомой остаётся для нас и судьба того русского пленника, первого в нашей истории поговорившего с жителем «Страны утренней свежести».
«В северных пограничных районах были свирепые варвары…»
Осенью 1658 года отряд мушкетёров Син Ню возвратился на родину. Маньчжуры показали своим корейским вассалам, кто хозяин положения – не только не поделились добытыми у русских трофеями, но и заставили Син Ню оставить имевшиеся у него боеприпасы.
Однако на родине вернувшегося генерала встретили с большими почестями. Ему присвоили почётное звание «великого мужа исключительных добродетелей», а от имени короля-«вана» по всей Корее распространили официальное сообщение: «В минувший год в северных пограничных районах были свирепые варвары, которые кусали и убивали людей, и их никак не могли изгнать. С этой целью во главе воинов великий муж Син Ню бодро отправился в поход. Ветер был свеж, погода ясная. Нашли вражеское логово и сожгли его, доказав варварам своё превосходство. Возвратились с пением победных гимнов и заслужили похвалу от вана…»
Победа, к которой были причастны корейские стрелки, действительно оказала немалое влияние на историю Дальнего Востока – разгром отряда Онуфрия Степанова остановил русское продвижение в Приамурье. Хотя впереди было ещё три десятилетия упорных «албазинских» войн между маньчжурами и казаками, но именно бой 1658 года у Корчеевской луки стал переломным моментом. В конечном итоге именно он привёл к тому, что нашей стране на полтора столетия пришлось отказаться от Амура.
В Корее же этот бой стал весьма популярным фактом истории. Следующую четверть тысячелетия корейцы не участвовали в войнах и тем более не имели никаких побед, к которым были бы причастны. На фоне обидного подчинения маньчжурскому императору всё это требовало хоть какого-то повода для национальной гордости – таким поводом и стал «северный поход» генерала Син Ню. О нём не раз с гордостью писали корейские литераторы и историки XVIII–XIX веков.
Даже в наши дни, на исходе XX века историк из Южной Кореи, натягивая реалии «холодной войны» и противостояния с СССР на эпоху первопроходцев, так описывает значение той победы с участием корейских мушкетёров: «Успехи в боях на Амуре имели мировое значение, ибо в этих сражениях, благодаря решающей роли отрядов корейских стрелков, впервые был поставлен заслон российскому проникновению в Восточную Азию. В результате их Россия, в течение 10 лет бросавшая вызов мировому порядку, была изгнана из бассейнов рек Амура и Сунгари. Кроме того, была обеспечена безопасность корейских границ…»
«Тутошней корейский хан поддан китайскому царю…»
Едва ли наследники Хабарова в ту эпоху могли хоть как-то угрожать «безопасности корейских границ». Более того, после боёв с мушкетёрами Пён Гыпа и Син Ню в России следующие два десятилетия всё ещё ничего не знали о Корее. Первые достоверные сведения о «Стране утренней свежести» собрал лишь искусный дипломат Николай Спафарий (см. главу 9-ю «Три китайских казака и шпион из Никанского царства»). По итогам сложной и опасной дипломатической миссии в Пекине в 1674-75 годах он создал книгу «Описание первыя части вселенныя, именуемой Азия», в которой была и глава «Описание государства Кореи и что в нём обретается».
Именно это «Описание» дало русским первые знания о Корее, с него можно и нужно начинать историю российского корееведения. Спафарию так и не удалось самому побывать в «Стране утренней свежести», информацию о ней он собирал в столице маньчжурского Китая, однако ему удалось составить на удивление точное и ёмкое описание прежде неведомой страны.