В конце XVII столетия хороший дом в Москве стоил 10 серебряных рублей, ровно столько в Западной Европе давали за две шкурки «седого соболя» с серебристым отливом или четыре моржовых клыка, которые тогда ценились дороже слоновьей кости. Удачливый казак-первопроходец за год добывал цену почти сотни московских «квартир», а продажа за границу соболей и «рыбьего зуба» обеспечивал в те века значительную часть доходов царской казны – примерно, как в наше время экспорт нефти и газа.
Государство прямо требовало увеличить сбор северной дани. Сохранилось письмо XVII века из Сибирского приказа (тогда, фактически, министерства, управлявшего землями к востоку от Урала) к воеводе в Якутске по поводу вновь открытых земель в районе реки Анадырь: «И с тех иноземцов с новых в нашем ясачном соболином зборе и в рыбной кости мочно нашей казне учинить прибыль многую».
Всё это позволяет понять, почему первопроходцы XVII столетия шли к заполярному «Эльдорадо» не глядя ни на какие природные и военные трудности, каковых было очень и очень много. Помимо чудовищных расстояний, гигантских даже по меркам нашего XXI века, помимо тяжелейшего климата с морозами за пятьдесят градусов ниже ноля и полярными ночами, было еще и сопротивление местных племён.
Первопроходцев Восточной Сибири тогда насчитывалось лишь несколько сотен, переселение значительного количества народа из европейской России в то время было нереальным. Поэтому единственным способом обеспечить действительно массовую добычу пушнины и моржового клыка была не охота силами малочисленных казаков, а совсем иное – принуждение аборигенных племён платить дань русскому царю именно этими вещами.
Естественно народы Крайнего Севера с разной степенью ожесточённости сопротивлялись такому нововведению пришельцев. Но к кочевникам, рыбакам и охотникам, жившим в каменном веке и не знавшим даже железа, приходили стрельцы и казаки со стальными саблями и ружьями. Итоги боевых столкновений почти всегда были не в пользу аборигенов, и местные племена предпочитали договариваться с русскими о размерах «государева ясака», пушной дани.
Тем более что в обмен на подати «служилые люди» русского царя не только заводили привлекательную торговлю, но и гарантировали защиту от набегов соседних племён. Междоусобные войны были бичом северной жизни, и в ряде случаев уплата дани русским становилась предпочтительнее независимому существованию под ударами столь же первобытных соседей.
Именно так «под руку» московского царя перешли многие роды коряков и юкагиров, страдавших от постоянных грабительских набегов чукотских племён. Фактически меховую дань в русскую казну эти люди, жившие между Колымой и Камчаткой, обменивали на безопасность от боевитых чукчей. Ведь три века назад чукчи, действительно, отличались необыкновенной воинственностью на фоне иных северных племён.
«Настоящие люди» из каменного века
В момент встречи с русскими людьми чукчи жили еще полностью первобытным образом в каменном веке, как жило большинство человечества минимум 5 тысяч лет назад. Русские первопроходцы различали «оленных» чукчей и «сидячих» – первые кочевали с многочисленными стадами оленей, вторые жили на океанском берегу, занимаясь морским промыслом, рыбной ловлей и охотой на диких оленей. Был еще третий, самый малочисленный вид – так называемые «пешие чюхчи», чьи совсем первобытные кланы ещё даже не приручили оленей или ездовых собак, и жили исключительно пешей охотой.
Кстати, само название чукчи происходит от чукотской фразы «богатые оленями» – так кочевые «настоящие люди» представлялись русским казакам в XVIIвеке, в те немногие случае, когда обоюдные контакты заканчивались миром, а не войной.
Во времена царя Петра I на территории современного Чукотского автономного округа проживало не более 10 тысяч чукчей. Еще около тысячи «настоящих людей» кочевали в районе Колымы. Их русские называли «речными», в отличие от «каменных чюхч» с собственно Чукотки. Колымские «речные» чукчи вели постоянные войны не только с русскими первопроходцами и окрестными племенами юкагиров, но и со своими ближайшими родичами – «каменными» чукчами с Чукотского полуострова.
За полвека, с 1653 по 1710 год, «речные» чукчи восемь раз воевали с русскими и осаждали Нижнеколымский острог. Но в итоге перманентных войн со всеми, включая своих же чукотских родичей, немногочисленные колымские «речные чюхчи» были почти полностью уничтожены. Их остатки бежали по тундре аж на две тысячи километров к западу, в низовья Енисея, где в середине XVIII века были окончательно истреблены тунгусами-эвенками.