В зависимости от цены и сорта пушнина продавалась различными партиями: соболь, горностай, куница, хорек – «сороками» (по сорок штук), белка – сороками и тысячами шкурок. Этот порядок установился еще в ранний период русско-немецкой торговли и был подтвержден в 1343 году особым двором Новгорода с Ганзой.
При этом документы Новгорода и Ганзы содержат мнжество специальных разновидностей беличьего меха, производных от древнерусской «виверицы»: «верк», «грауверк», «шененверк», «люшверк». Множество немецких торговых терминов той поры являются прямой транслитерацией русских слов: onnyghen означал онежкую блку, clesemes – кляземскую, добывавшуюся в земляк Москосокго княжества. Термины Troynissen и schevenissen происходят от русского обозначения сортов и разновидностей беличьего меха «троцницы» и «шевницы» (сшитые кусочки меха и меховые обрезки). Вся эта сложная дифференциация русской блеки хорошо известна европейским купцам, отражена даже в торговых документах далёкой Фландрии и Англии.
Среди дорогих мехов на первом месте в Новгородском экспорте стояла куница. Объем продаж бобров, соболей и других ценных мехов через Новгород был не велик. Так по ганзейской статистике немецкие купцы в 1391 году только через город Ревель (современный Таллин) вывезли из Новгорода почти 25 тысяч беличьих шкур и только 780 горностаев и 41 соболя.
Русские меха в Новгороде продавали в обмен на серебро и особо востребованные на Руси европейские товары – прежде всего железо, соль и различное сукно немецких и фландрских мануфактур.
Хотя в XIV–XV веках из Новгорода экспортировалось огромное количество белки, число сокрняков, специалистов по обработке мехов в самом городе было очень невелико, не превышая нескольких сотен мастеров и подмастерьев при численности населения Новгорода в 40–50 тысяч человек. Дело в том, что Ганза прямо требовало поставок на рынок только необработанной пушнины, отказываясь покупать у русских обработанные меха или готовые товары.
В 1374 году ганзейские купцы устроили Новгороду самые настоящие «экономические санкции», отказавшись закупать меха под предлогом, что русские продают слишком много «поддельного», то есть уже обработанного меха. Новгородские власти вынуждены были пойти на уступки, так как не имели других удобных путей сбыта своего основного товара – меховой экспорт на Запад и Восток по рекам и суше контролировался либо Москвой либо Великим княжеством Литовским.
Новый торговый договор Новгорода с Ганзой от 1376 года (всего с XIII XV века Новгород заключил с Ганзой 17 торговых договоров) фактически закрепил функцию Новгородской республики как компрадора немецких купцов – отныне новгородцы имели право торговать с Европой только необработыннм меховым сырьём.
При этом не только горожане, обитатели Великого Новгорода, но и практически все крестьяне, жившие на землях Новгородской республики, так или иначе были вовлечены в меховой экспорт. По описаниям европейских путешественников новгородские крестьяне самостоятельно торговали мелкими партиями мехов, в основном белкой, прямо в Новгороде у немецкого подворья.
Но главными продавцами русского меха на Запад, естественно, были новгородские бояре-«олигархи» и «Иановское сто», объединение богатейших купцов города.
Заметную часть налогов, собираемых верхушкой Новгорода с местного крестьянства, составляла именно меховая дань «белами», белкой. Не случайно самая первая из берестяных грамот, обнаруженных современным археологами при раскопках в центре Новгорода (найдена еще в 1951 году) содержит запись о том, как некий Фома с десяти сёл получал ежегодно 312 белок дани и 33 белки за «позём», то есть аренду земли. Эта «береста» датируется историками самым концом XIV века.
Новгородские «окладные книги» содержат немало сведений о сборе меховой дани. Так жившая во второй половине XV века Марфа Борецкая, знаменитая «Марфа-посадница», лидер антимосковской боярской пратии Новгорода, только с одного Никольсокго погоста получала в качестве оброка 3094 беличьих шкурки и два рубля денег серебром.
«Софийская казана», то есть казна архиепископа Новгородского и Псковского, получала с Сердовольсокго погоста дань в 880 белок и 11 с половиной гривен серебра, с волости Мегриярва – 5 гривен серебра и 910 белок. Даже пошлины за рыбную ловлю в Новгородской республике зачастую взимались белками.
Однако главным источником меха (прежде всего той же белки) для Новгорода служила не дань с окрестных крестьян, а меха поступавшие из северных владений олигархической республики. Одним из главных центров торговли белкой на севере Руси был город Устюг Великий. Устюжское княжество долго время платило меховую дано Новгороду. В 1425 году она составляла прмиерно десятую часть ежегодного новгородского экспорта в Европу – 50 тысяч белок и 6 сороков соболей.