И спустя три с лишним века не сложно понять, что «Ындигирская река» в записи «боярского сына» Ивана Ерастова это река Индигирка, протекающая в 500 километрах западнее Колымы, и освоенная русскими первопроходцами раньше. Именно там, на Индигирке, служила русским казакам переводчицей «баба тунгусская», то есть эвенкийская женщина по имени «Бырчик».
В реальности её имя звучало как Бэрчэк – от эвенкийского слова «маленький лук», так эвенки называли охотничьи самострелы, которые устанавливали на таёжных тропах. Из всех женщин-переводчиц она, пожалуй, самая упоминаемая в документах русских первопроходцев XVII века. Через несколько лет после походов Ивана Ерастова, в 1648 году новый руководитель Индигирского зимовья «казачий пятидесятник» Константин Дунай, в письме к якутскому воеводе Василию Пушкину, среди прочих упоминает и «прежнего толмача тунгузкую бабу именем Бырчик».
Спустя два года эта же переводчица Бырчик упоминается в связи с походом отряда казаков к устью реки Яны, на берег Моря Лаптевых, где было основано новое «зимовье». То есть женщина, наряду со «служилыми казаками», совершала продолжительные походы на тысячи вёрст в экстремальных условиях Крайнего Севера.
В 1652 году переводчица Бырчик вновь находится на берегах Индигирки, её упоминает в письме «служилый человек» Василий Бурлак. Он был отправлен во главе отряда, чтобы сменить прежний русский гарнизон на берегах Индигирки – из-за двух вынужденных зимовий во льдах, его путь из Якутска к Индигирскому острогу занял 27 месяцев! В письме якутскому воеводе, Василий Бурлак напишет, что принял острог со всем имуществом и населением, включая «толмача тунгускую бабу Бырчик, новокрещёное имя Матрёнка».
Так местная женщина, более восьми лет служившая переводчиком и участвовавшая во множестве казачьих походов, в итоге приняла православие, став Матрёной. В тех условиях это означало, что она уже была не просто «ясыркой»-пленницей, а полноправным человеком, насколько это было возможно для женщины той эпохи.
Первопроходец Стадухин и «Дышащая ду̀хами»
Родившийся под Архангельском первопроходец Михаил Васильевич Стадухин сделал немало открытий на севере Дальнего Востока. Именно он считается первооткрывателем Колымы, он же первым из русских несколько месяцев прожил на месте будущего Магадана и достиг границ Камчатского полуострова. Но и походы Стадухина не обошлись без женщины-переводчицы – ею стала, по словам сохранившихся писем самого Стадухина, «жонка погромная колымская ясырка именем Калиба».
«Жонка погромная» означает, что пленница-«ясырка» была не куплена, а захвачена с боем. Известно, что небольшой отряд Стадухина достиг низовий Колымы в июле 1643 года. Здесь ему пришлось много и ожесточённо сражаться с прежде неведомыми «оленными людьми». Скорее всего, это были именно кочевые чукчи-оленеводы, но первопроходец Стадухин о таком народе ещё не знал.
Однако именно здесь, на Колыме, его добычей и стала «жонка погромная колымская ясырка именем Калиба». Имя «Калиба» это на самом деле чукотское словосочетание Кэлевъи, дословно – «Дышащая ду̀хами». Такое имя и в позднейшие столетия нередко встречалось у аборигенов Чукотки, как у женщин, так и у мужчин.
Судя по всему, «жонка погромная Калиба» попала в плен к Стадухину уже будучи пленницей – сама «Дышащая духами» по её рассказам происходила из оседлых приморских чукчей, часто враждовавших с кочевыми родичами, «оленными чукчами».
Чукотского языка первопроходец Стадухин, естественно, не знал. Но, проведя на берегах Колымы несколько лет, казак и «жонка погромная» по имени Кэлевъи научились понимать друг друга. Вероятно, общались они на смеси русских, чукотских и юкагирских слов. Пленница стала первой, кто рассказал русским людям о жизни на самом севере Чукотки, в районе Чаунской губы – залива на берегу Ледовитого океана.
Для первопроходцев, шедших «встречь солнцу» с вполне материальными целями, рассказы «колымской ясырки» Кэлевъи звучали как сказки про изобильное золотом Эльдорадо для испанских конкистадоров. Ведь «ясырка» рассказывала про фантастические богатства – про острова близ северного побережья Чукотки, которые так густо населены моржами, что местные чукчи сооружают из их голов целые святилища. Пленница явно рассказывала про остров Айон и острова Роутан, расположенные в море напротив современного города Певек, ныне самого северного в России.