Расскажем об этой трагической судьбе и первых русских походах на Курильские острова.
«И послать меня послужить на новую Камчатку…»
Будущий первопроходец самых восточных рубежей современной России родился в Якутске на исходе XVII столетия. Век первопроходцев, всего за два-три поколения освоивших огромное пространство от Урала до берегов Тихого океана, к тому времени заканчивался. Иван Козыревский это, пожалуй, последнее поколение тех, кого принято назвать «первопроходцами».
Дед Ивана оказался на берегах великой реки Лены не по своей воле. «Из шляхетства польской породы», как писалось в документах тех лет, он попал в русский плен во время войны за Смоленск ещё в 1654 году. В ту эпоху Якутский острог уже стал местом ссылки, сюда же, на противоположный край континента отправили тогда немало пленных – бежать посреди тайги им было некуда, и здесь они волей-неволей становились верными «служилыми людьми» русского царя. Среди таковых оказался и молодой Фёдор Козыревский.
Судя по тому, что он родился под Оршей и изначально исповедовал православие, дед будущего первопроходца в современной терминологии был белорусом. Поэтому не удивительно, что пленник прижился среди русских – в 1667 году он женился на местной девушке Акулине, а трое родившихся на Лене сыновей окончательно привязали бывшего пленника к России. Спустя семь лет, когда Русь и Польша заключили мир, Фёдор Козыревский отказался возвращаться на далёкую родину. От имени царя его «поверстали в дети боярские», то есть произвели в один из высших служилых чинов, и с тех пор бывший пленник командовал острогами по всему огромному Якутскому воеводству – на Алдане, Олёкме, Вилюе. Им же была написана сохранившаяся в архивах до наших дней «Книга описная Якуцкаго уезда…»
Где-то около 1687 года у «сына боярского» Фёдора Козыревского родился внук Иван, будущий первопроходец Курил. По меркам той эпохи новорожденному повезло – зажиточная семья, перспективы «государевой службы» в богатом крае. К тому же Козыревские были грамотными, учили своих детей читать и писать – нечастое явление, когда буквы умел складывать лишь каждый сотый.
Но судьба родившегося в Якутске маленького Ивана Козыревского почти сразу оказалась трагической. В мае 1695 года Пётр Козыревский, отец Ивана, как гласят скупые строки чудом сохранившихся архивных документов, «на постеле зарезал ножом жену свою», Анну. Мы не знаем и уже никогда не узнаем истинных причин и подробности той истории. К тому времени у Петра и Анны было уже трое сыновей – старший Иван, младшие Пётр и Михаил. Трагедия произошла, когда семья отправилась на богомолье в один из монастырей в верховьях реки Лены. Мальчику было не более 7 лет, когда отец на его глазах убил мать…
Следующие пять лет Фёдор Козыревский, уведя с собой малолетних детей, скрывался и скитался по тайге. Лишь в 1700 году он сдался властям Якутска. К тому времени от царя пришёл краткий и характерный для той эпохи приговор: «Буде явится, что без причины жену убил за то его казнить самово смертью, велеть повесить в том же монастыре, а буде по розыску явится, что он убил жену за какое воровство, то его смертью не казнить, а бить нещадно…»
«Воровством» тогда именовали любое правонарушение. Фёдор Козыревский, постригшийся в монахи после того как его сын убил свою жену, всё ещё сохранил хорошие связи среди властей Якутска. Тут же нашлись «свидетели», что Пётр якобы убил жену, «не стерпев ее неистовства и срамные матерные брани…» Это спасло преступника от повешения – его приговорили к «торговой казни», то есть били кнутом на площади посреди Якутска.
Милость к женоубийце объяснялась и тем, что на Дальнем Востоке постоянно не хватало «служилых казаков», не зря в них записывали даже ссыльных и пленных. Битый кнутом Пётр Козыревский по сути обменял свою жизнь на прошение записать его в казаки для самой дальней, тяжёлой и опасной службы.
Формально такое прошение подавалось на имя самого царя, и 28 июля 1700 года грамотный Пётр Козыревский писал своею рукой: «Милосердный, великий государь, царь и великий князь Петр Алексеевич всея великия и малыя и белыя России самодержец, пожалуй меня поверстать в казачью службу и послать меня послужить тебе, великому государю, на новую Камчатку…»
«И мы, рабы твои, в Камчадальских острогах приказщиков убили для того…»
Якутский воевода отписал в Москву, что Петра Козыревского на Камчатку именно сослали, так что его можно считать первым с кого началась эпоха самой дальней камчатской ссылки. Вместе с женоубийцей на службу в «новую Камчатку», фактически, сослали и троих его сыновей. Самому старшему Ивану тогда было не больше 12–14 лет. Едва ли мы можем представить, что творилось в душе у подростка все эти годы – убитая на глазах мать, скитания по тайге, подвергнутый пыткам отец… И следом долгий и опасный поход из Якутска на край земли.