Глупые обезьянки
Две обезьянки-матери кормили своих детёнышей. Одна мартышка была старая, опытная мать, она крепко держала на руках своего маленького, а другая, молодая мартышка, всё время дремала. Сидит она, сидит, руки у неё разжимаются, опускаются — вот-вот её ребёнок вывалится из рук и упадёт сверху на пол.
Увидала это старая мартышка и дёрнула её за ухо.
Мол, просыпайся. Ты что?
Молодая мартышка проснулась, подхватила покрепче своего ребёночка и уселась поудобнее.
Снова сидят рядышком две матери-обезьяны и кормят своих ребят.
Немного погодя молодая опять стала клевать носом — засыпать. Вот-вот уронит ребёнка.
Тогда старая обезьяна ткнула её легонько в бок кулаком.
Молодая вздрогнула, выпрямилась и обняла детёныша своими чёрными маленькими ручками.
— Посмотрите, посмотрите, — заговорили люди, которые стояли около клетки, — какие эти обезьянки умные. Как они друг друга учат. Совсем-совсем как настоящие люди.
Но тут молодая обезьянка опять заснула — не выспалась она, что ли? И старая обезьянка изо всех сил дёрнула её за хвост.
И поднялась тут драка! Да какая драка! Настоящая обезьянья!
Обе мамаши на верхней полке тузят друг друга кулаками, дёргают за хвосты, таскают за волосы, про своих ребят совсем забыли. Ребята у них давно свалились на пол — ушиблись, плачут. А мамаши гримасничают, зубы скалят, друг на друга, как петухи, налетают.
Вот тебе и умницы!
Яшка
Я ходил по зоосаду, устал и сел отдохнуть на лавочку. Передо мной была клетка-вольера, в которой жили два больших чёрных ворона — ворон и ворониха.
Я сидел, отдыхал и покуривал. И вдруг один ворон подскочил к самой решётке, посмотрел на меня и сказал человеческим голосом:
— Дай Яше горошку!
Я даже сначала испугался и растерялся.
— Чего, — говорю, — чего тебе надо?
— Горошку! Горошку! — закричал снова ворон. — Дай Яше горошку!
У меня в кармане никакого гороха не было, а было только целое пирожное, завёрнутое в бумагу, и новенькая, блестящая копеечка. Я бросил ему сквозь прутья решётки копейку. Яша взял денежку своим толстым клювом, ускакал с ней в угол и засунул в какую-то щёлку. Я отдал ему и пирожное.
Яша сначала покормил пирожным ворониху, а потом сам съел свою половину. Какая интересная и умная птица!
А я-то думал, что только одни попугаи могут выговаривать человеческие слова.
И там же, в зоосаду, я узнал, что можно научить говорить и сороку, и ворону, и галку, и даже маленького скворца.
Говорить их учат так.
Надо посадить птицу в маленькую клетку и обязательно прикрыть платком, чтобы птица не развлекалась. А потом не торопясь, ровным голосом повторять одну и ту же фразу — раз двадцать, а то и тридцать.
После урока надо птицу угостить чем-нибудь вкусным и выпустить в большую клетку, где она всегда живет.
Вот вся премудрость.
Этого ворона Яшу так и учили говорить. И на двадцатый день учения, как только его посадили в маленькую клетку и закрыли платком, он хрипло сказал из-под платка по-человечески: «Дай Яше горошку! Дай Яше горошку!» Тут ему горошку и дали.
— Кушай, Яшенька, на здоровье.
Наверное, очень интересно держать у себя дома такую говорящую птицу.
Пожалуй, я куплю себе сороку или галку и научу её говорить.
Птичье озеро
В Московском зоопарке две территории — старая и новая. Новая через улицу от старой.
Я сначала даже не понимал, что за «территории» такие в зоопарке.
Пришёл я как-то раз уток смотреть, а мне говорят:
— Идите на новую территорию! Там интереснее. Вот она. Через улицу перейдите.
Я перешёл.
Оказывается, новая территория — это просто-напросто новое место.
На старом месте Московскому зоопарку тесно стало. Он и перескочил через улицу. Новые места занял. А улица бойкая. Тут и трамвай звонит, и автомобиль рявкает. Только не дома́ по сторонам тянутся, а длинный забор, из-за которого ничего не видать, а так — вроде деревянной решётки.
За рещёткой — озеро.
А на озере и утки, и гуси, и бакланы, и нырки, и всякая водяная птица.
Купаются, ныряют, отряхиваются, кричат. Хорошо им: воды много.
Вот гуси плывут. Стройные, перо к перу. Шея длинная, голова маленькая. Гогочут, ныряют, только плохо ныряют, просто окунаются. Очень у них мяса много, пера, пуха — вода их и выпирает вверх.