- Ты вредный, - пожаловалась я.
- Бывает. А ты трусиха. И такое тоже бывает.
- Я не трусиха, - надула я губы. Петька приподнял брови, всем своим видом демонстрируя недоверие. Я нахмурилась и недовольно пробормотала. - Да, я тебя люблю. Доволен? - глаза Рыжика вспыхнули, и на губах заиграла довольная улыбка, но он ответил:
- Разве так говорят о любви?
- Откуда мне знать как?! Если я о ней не говорила никогда.
- Придется проводить обучение, - вздохнул мучитель, качая головой. Но глаза его смеялись. Он обхватил руками мое лицо. - Олесь.
- Ммм?
- Я люблю тебя, - Петька прижался к моему лбу своим лбом. - Ты не представляешь, как я ждал твоего звонка. Я сто раз пожалел о том, что сказал, - положила руки поверх его, скользнула на запястья и стала их поглаживать.
- А почему не позвонил сам?
- Потому что дурак. Я так хотел быть единственным рядом с тобой, что едва не потерял. Мне плевать на Эльмира. На всех плевать. Главное, чтобы ты была моей.
- Когда ты меня чуть не потерял?
- Олесь, - он оторвался от меня и опять прижал к себе. - Если бы я тебя не увидел в кафе, ты бы позвонила?
- Не знаю, - тихо призналась я, обнимая его, и прижимаясь покрепче, чтобы он не исчез.
- Зато я знаю. Не позвонила бы, - так же тихо сказал Петька. - Олесь, я не могу перестать общаться с женщинами вообще, - я потерлась об него щекой. - И если ты каждый раз будешь убегать, ничего хорошего не выйдет. Рано или поздно я не увижу тебя и не смогу объясниться. Олесенька, я люблю в тебе твои порывы, но конкретно здесь... Лучше бы ты бросалась в атаку, но ты бежишь. И я не пойму, почему? Почему ты так легко веришь, что могут выбрать другую? Ты лучшая.
- Ага, ты долго разглядывал, что я лучшая, - съехидничала я.
- Так это я дурак, ты-то здесь причем? И, в конце концов, я все-таки сообразил.
- А если ты поймешь, что ошибся? Или устанешь от меня? Или просто решишь, что мы не подходим друг другу? - последний вопрос прозвучал еле слышно. Но он услышал. Напрягся, потом обнял меня покрепче. Он не сразу ответил, какое-то время сидел, прижавшись губами к моим волосам. Наконец оторвался.
- Милая, понятие "не подходим друг другу" это просто отмазка. Если люди любят, то они подстроятся, примут все друг в друге. Любовь, это не валентинки и цветы, это уверенность в том, что ты нужен таким, какой есть. Нужен всегда. И ты нужна мне. С твоими выходками, наивностью, мягкостью, дерзостью и застенчивостью. Такая, какой я знал тебя всегда.
- Ты для меня слишком замечательный, - я вздохнула. - Идеальный, - Петька засмеялся. Легко и искренне.
- Олесь, это ты меня идеализируешь. Или пробуждаешь все лучшее, тут как посмотреть. И знаешь, для меня идеал - это ты. Так что мы квиты.
- Какой же я идеал, если ты перечисли кучу моих недостатков? - буркнула я. И выходки и дерзость я ему припомню ещё!
- Так для меня это не недостатки. Это часть твоей натуры. Без всего этого ты была бы другой, и не была бы нужна мне так, как сейчас, - ладно, не буду припоминать. - Идеалы у всех свои. У нас совпало. Давай, просто будем радоваться этому?
- Давай, - согласилась я, поглаживая его шею.
- Олесь, поехали уже? - помолчав, предложил Петька.
- Куда?
- К тебе. Нины сегодня нет, а мне хочется побыть с тобой вдвоем, - он прижался губами к моему лбу. - Я соскучился.
- И я соскучилась, - призналась, и уточнила. - А про Нинку откуда знаешь?
- Так я же тебя искал, с кого мне начинать?
- Она меня покусает, - вздохнула я. - Меня искать все с неё начинают. А она ворчит.
- Нечего телефон оставлять, тогда все звонить будут не ей, а тебе, - я вздохнула, тут возразить нечго.
- Ладно, сейчас переоденусь, - я нехотя отстранилась от него, и слезла с кровати. А потом вспомнила, что рассказала ему не все, о чем он должен знать. - Петь, прежде чем мы уйдем, я должна тебе кое-что рассказать, - я скрестила руки на груди. Петька ждал. Я стояла боком к нему, смотреть на него не могла. - На моем дне рождения, когда ты спал я на кухне, сидела с девчонками, - я тяжело вздохнула. Если он сейчас разозлится и уедет, то я все пойму. И его можно будет понять. Так, собираемся с силами. - Потом они ушли, а я задержалась... - я набрала побольше воздуха, чтобы закончить, и прерывисто выдохнула, понимая, что не могу рассказывать о том, что оттолкнет его от меня.
- Олесь, я знаю, что Эл тебя поцеловал тогда, - я растеряно посмотрела на него. Он был совершенно спокоен.
- Откуда?
- Он сам мне рассказал, - я опешила. Интересно, как Эльмир обрисовал ситуацию с поцелуем? В поисках ответа я разглядывала лицо Рыжика. Он не злился. И как это понимать? - Олесь, он сказал, что ты не виновата. Он знал, что ты винишь себя, потому рассказал, как все было.
- Почему? - я не понимала. Эльмир сам все рассказал. Но на него это не похоже!
Рыжик потянул меня к себе, усадил на свое колено. Погладил щеку, а потом прижался подбородком к моему виску.
- Все просто Олесь, для него цена тоже стала играть роль.
- Черт.
- Я тебя понимаю, но что поделать, если будишь в людях все лучшее, - Рыжик говорил ласково, с едва заметной насмешкой. - Все с ним будет хорошо. Тем более, что в любом случае, я уже не буду ждать твоего выбора. Я тебя не отдам.
- Я не вещь, чтобы меня отдавали! - привычно возмутилась я.
- Ты женщина, Олеська, я согласен. Но! Ты моя женщина. Запомни, и больше это не обсуждается. Одевайся.
Все ещё возмущенно пыхтя, я подошла к креслу, на котором пристроила свои вещи, натянула джинсы, не снимая футболки Эльмира, и, встав спиной к Петьке, стянула её. Я ему ещё припомню этот разговор. На самом деле от его слов внутри разливалось тепло, и тянуло к нему как никогда. И хотя такие собственнические замашки, в общем, казались мне раздражающими, но именно от моего всегда разумного и спокойного Рыжика услышать такое было здорово. Потянулась за одежкой, но вдоль позвоночника прошлась мужская ладонь, от чего протянутая рука дернулась, и футболка с бельем выпали. Одна рука легла на мой живот, а другая отвела волосы, и губы коснулись шеи. Я невольно подалась назад, прикрыла глаза.
- Прости, не сдержался, - прошептал он мне в ухо, поглаживая плечо. Потом тепло его рук пропало, когда я открыла глаза, он держал передо мной мои вещи. Я моргнула, Петька вздохнул, и начал меня одевать.
- Да я сама, - растерялась я, и когда он застегнул на мне бюстгальтер, я, наверно, опять покраснела, как помидор. Лицо горело.
- Если уж я никак тебя раздеть не могу, так хоть одену. Руки подними, - он натянул на меня футболку, медленно проводя пальцами по бокам. Повернул заторможенную меня к себе лицом, поцеловал. - Теперь можно ехать.
Эльмир, к моему удивлению, даже не попытался целовать меня на прощание, только смотрел грустными глазами. С Петькой они на прощание пожали друг другу руки. Мои брови взлетели вверх. Петя кивнул Элу:
- Спасибо. За мной должок, - тот бросил на меня долгий взгляд, как будто запоминая.
- Счастливо вам, - прозвучало как пожелание, а не прощание. Я тихо проговорила:
- Пока, - и мы ушли.
Я даже не думала о том, куда мы едем. И только когда машина остановилась перед кафе, я поняла, что ехали мы не домой.
- Зачем мы здесь? - удивилась. - Поздно уже.
- Я не ел давно, ты, насколько я знаю, тоже, - Эл сдал меня со всеми потрохами. - Поедим и отправимся.
- А они открыты? - я с сомнением поезла в карман за телефоном. - Двенадцать уже.
- Они до двух работают, пойдем.
Ели мы молча, при этом, постоянно бросали взгляды друг на друга. Мне казалось, что я не видела его бесконечно долго. Он иногда улыбался мягко и как-то многообещающе.
Когда приехали домой, сбегав в душ, я кинулась к шкафу, соображая, что бы этакое одеть, для произведения на Петьку конкретного впечатления. Как обычно, все казалось не подходящим. И вот стою я возле полочки, в самом обычном халатике, выискиваю, и тут на плечи опускаются привычные тяжелые руки.