- А в котором… котором месте они зарыты? – сгорая от волнения, Влас оперся на костыль и высоко приподнялся, позабыв о конспирации.
- Надо отсчитать от входа в пещеру семнадцать шагов, - совсем тихо сказал Фадей, - потом сделать три шага влево, взять в руки лопату и копать, пока...
- Тсс!
- Тсс!!
- Я вкурил.
- Тогда по маленькой?
Пираты выпили по маленькой, еще раз по маленькой и в третий раз по маленькой, после чего перестали считать и пили большими.
Вскоре Влас, уронив костыль, уткнулся носом в остров Святого Иосифа, навеки запечатлев на нем жирное пятно, а Фадей, более луженый пират, еще минут десять не сводил с лица Арлекина мутного глаза, как вдруг, не опуская единственного века, громко захрапел.
- Это тот шанс, о котором я тебе говорила, - сказала Олеся, толкнув Арлекина. - Что уставился?! Бери карту, и проваливаем!
- Да он смотрит на меня! – прошептал Арлекин, имея в виду одноглазого.
- Да на фиг ты ему сдался! Он спит!
- Ты уверена? - Арлекин мешкал.
- Долги, Арлекин! Ну-ка, вспомни свои долги!
Олеся сама вытащила карту из-под носа пьяного пирата, воткнула за пояс, и они смылось из портового кабака без малого с сокровищами в кармане.
Прикупив бочонок самого дешевого коньяка, Олеся и Арлекин отыскали парусник под названием «Офелия». Эта замечательная лодочка предназначалась для рыбной ловли, но со временем устарела, хотя и продолжала держаться на поверхности воды. Преимущество «Офелии» заключалось в небольшом экипаже - всего четыре человека, - стало быть, делить сокровища предстояло на шесть частей. Всем бы хватило драгоценностей, но при условии, что клад окажется настоящим пиратским кладом, а не подставной лажей. Вот, пожалуй, всё. Больше у "Офелии" преимуществ не было. В прочих отношениях судно существенно уступало любой посудине, находившейся в акватории порта. Старый как дуб и синий как море капитан Матвей пил тем больше, чем меньше оставалось шансов совершить кругосветное плавание. Он уже давно не понимал, в каком порту и какой стране находится, не выходил из каюты годами и страшно ругался, словно имел дело с дюжиной строптивых баб. Едва дело пахло коньяком, Матвей подписывался на любую авантюру, в связи с чем администрация порта его терпеть не могла. Десять лет портовые власти ломали голову, придумывая всевозможные уловки, чтобы вытравить «Офелию» за пределы акватории: в Матвея стреляли, кидали огромные камни, его топили в море, закапывали в землю, подвешивали на канате, - но все было тщетно - пьяному море по колено. В общем, однажды на Матвея просто махнули рукой и оставили в покое.
Прихватив двадцатилитровый бочонок коньяка, Олеся с Арлекином залезли на «Офелию» и постучали в капитанскую каюту.
- Ты опять со своими бумагами, дерьмо?!! - заревел внутри Матвей. - Подоткни ими поплотнее задницу и проваливай с борта! Я пятьдесят лет здесь стоял и стоять буду, вонючка ты бумажная! Что тебе не ясно?
Арлекину было всё ясно: Матвей, принял их за портовое начальство.
- Эй ты, синий хрен! Чума недоношенная! Старый болван! Открывай! - прокричал Арлекин, теряя самообладание. - Посмотри, кто пришел, рыжий понос!
- А!!! Ха! Ха!!! Ха!!! Ха!!! - завопил в каюте капитан. - Три тысячи свинячьих рыл!! Клянусь своей сракой, это ты, старый пердун!!! Ха! Ха! Ха! Ха!!!!
- Да, это я, пропахшая жопа! - подтвердил Арлекин. - Что же ты не ползешь открывать, гнилой шакал?! Прирос к половицам?!! Ха! ха! ха! ха!
- Ха! Ха! Ха! Ха!
Дверь распахнулась словно пробка на бутылке трехлетней выдержки. В нос ударило старым добрым перегаром. Насквозь проспиртованный Матвей, как будто только вышел из мавзолея, сцепился в объятьях с Арлекином. Трогательно мусоля друг друга, они приговаривали:
- Где ж ты был, козел?
- Где тебя носило, моржовый хрен!
- Сколько лет, ах, ты, свинья!
- И ты ни разу не зашел к своей вонючей кочерге!
С загоревшимся взглядом Матвей принял драгоценный дар: двадцать литров дешевого коньяка.
- Твоя пацанка? - спросил капитан, показав на Олесю.
- Пацан, - соврал Арлекин.
- Тем лучше. Притащишь на пьянку бабу - придушу вот этими руками!
- Ты больше не любишь женщин? – удивился Арлекин.
- Я стал педерастом, - признался Матвей, - От баб одни вонючие проблемы. – Он тяжело опохмелился новым коньяком и вдруг заорал: - Пять тысяч свинячьих истуканов, твою мать! Где ты слил эту мочу?!
- Это коньяк, - возразил Арлекин.
- Я еще могу поверить, что твой смазливый педик – не баба, - Матвей кивнул на Олесю. – Но ни одна срань не убедит Матвея, что эта моча называется коньяком! Не мог найти бухла подороже, сраный жмот?!