Убедившись, что «Офелию» невозможно поставить против ветра, капитан Матвей бросил штурвал, выхватил у кока тесак и стал подбираться к шкоту стакселя, убрав который, они бы сдвинулись с мертвой точки, где "Офелию" крутило как детскую лодочку.
- Капитан!! - вновь заверещала Олеся.
Огромная волна во второй раз обрушилась на подветренный борт.
- Закрой рот своей потаскухе, идиот!! - закричал Матвей, когда лавина, не одолев его, сползла обратно. - Я тебе покажу, как драться со старым Матвеем! – Добравшись до шкота стакселя, капитан стал что есть мочи пилить веревку. - Когда ты точил свой нож, охотничья сосиска?!! - полетело по адресу кока.
Арлекин понял, что это конец. Ветер уже клал паруса на воду. И хотя капитан еще на что-то надеялся, задувало сильнее и сильнее. Ветер играл ими и кружил, как хотел.
- Арлекин, чтоб тебя размазало!!! - услышал он последнее распоряжение Матвея: - Прыгай, шакал!! Надевайте круг и прыгайте!! Главное, не отпускай ее от себя! Прыгай, засранец!!!
Третья волна, полностью захлестнув палубу, смыла Олесю с Арлекином за борт.
На дивном острове Святого Иосифа никто и слыхом не слыхивал о ночной буре. Здесь было тепло и безоблачно. К полудню температура воздуха дошла до двадцати семи градусов и предусмотрительно остановилась. Короче, все было идеально на острове Святого Иосифа, где очутились в одном кольце спасательного круга Олеся и Арлекин. Удача продолжала им сопутствовать. В противном случае, как бы они сами нашли то, что требовалось? А именно - остров Святого Иосифа?
Знаменательно, что благочестивый Иосиф, чье благолепие соперничало с боголюбием, благотерпение с благомыслием, а богопослушность с благопокорностью, благовольно прогуливаясь по просторам богоизбранного острова, своевременно узрел неподвижные тела Олеси и Арлекина, без чувств лежавшие на песке. Освятив их благострадания крестным знамением, святой Иосиф освободил обоих от тяжких оков спасательного круга и благоточиво благословил заблудших овечек. Затем, опустившись на колени, он обратился к Господу с благомолитвенным ходатайством за души малых сих, уповая единственно на благомилостивость Создателя и упирая в обращении на то, что негоже Ему, Верховному и Незримому до срока отправлять к праотцам эту очаровательную девочку и этого безвинного шута.
- А откуда тебе известны их сроки? - грозно спросили у святого Иосифа. - А если сроки приближаются?
- Э, нет, - благоискренне возразил святой Иосиф. - Ведь, если б сроки приближались, не дал бы Ты им столько претерпеть! Ты б уж прибрал их благобыстро и благонезаметно.
- Как всегда лезешь не в свое дело, Иосиф.
- Прости, Всемилостивый, но они оказались на моем острове, а значит, пополнили моё благословенное малое стадо. Я-то уж их в обиду не дам! И это должно быть тебе отлично известно. К чему тратить благоценное время на благобесполезную дискуссию? Не лезь в бутылку, Благоумный Создатель! - попросил святой Иосиф, продолжая стоять на коленях в благочестивой молитве.
- Ты же знаешь, как я тебя люблю, Иосиф... - сказали после паузы.
- Благоблагодарен, - кивнул святой, однако не забыл, с чего начал: - Что же Ты медлишь, Благозвучный? Когда же откроешь глаза двум своим созданиям? Сдается мне, это не самые худшие Твои овечки, и Ты Сам бы не прочь поскорее увидеть их в здравии и благополучии.
- Да будет тебе по вере твоей, Иосиф! – решил голос.
Так Олеся и Арлекин, можно сказать, родились заново. Страшное кораблекрушение, участниками которого они только что были, не причинило им (хвала Господу!) большого вреда. И Олеся, и Арлекин по очереди открывали глаза и не могли поверить им, ибо высоко-высоко в небе, величаво расправив крылья, покачивался золотой орел, красавец из красавцев, о котором можно услышать лишь из древних сказок. Орел был столь же ясен и чист, сколь ясно было солнце над их головами. Налетавшись, он сбавил высоту и, сверкнув несколькими ослепительными лучами, исчез за единственной скалой, окруженной высокими деревьями. Восторженное оцепенение Олеси и Арлекина длилось несколько минут, затем Арлекин заметил святого Иосифа, чья благочестивая молитва способствовала необыкновенному воскрешению и произнес:
- Кто бы ты ни был, мы счастливы встретить на своем пути незнакомца, чье лицо источает неземную благодать и добросердечие. Сдается, ты воплотил в себе всю божественную красоту, не оставив грешному миру ничего, кроме нескольких ее осколков, по которым весьма затруднительно судить о подлинном благе.
- И я, надо сказать, - ответил святой Иосиф, - не менее счастлив приветствовать в своей богоохраняемой обители достойных ее великолепия гостей. Пусть стопы ваши отдыхают на сей благодатной земле, ибо она назначена в удел рабу божьему Иосифу, вашему покорному слуге, во благо всем живым созданиям.