- Слушай, Тряпушкин, пошли отсюда! - Олеся, недоверчиво оглядела его собутыльников, взяла ассистента под руку и потянула за собой.
Тот послушно поплелся следом. Они вышли на воздух.
- Тряпушкин! - сказала Олеся, прислонив тело ассистента к стенке. - Ты слышишь меня?
- Почему бы мне не слышать тебя, ангелочек?
- Тебе самому нравится то, что ты написал?
- Да мне пофиг.
- Когда ты успел нахлестаться?
- Я не пьян.
- Ну, конечно!
- Я огорчен.
- Тебе, правда, хочется увидеть двух голых женщин на пляже?
- Да мне пофиг, - повторил Тряпушкин.
- Идем! Арлекин тебя ждет.
- Не хочу.
- Ну, Тряпушкин! – Олеся за руку потащила ассистента к группе. – Асклепия попросит прощения, она немного тронутая, ты не должен обращать внимание на всякую ерунду.
- На фиг мне ее прощение?
- Ты должен бороться. Если хочешь когда-нибудь снять свой фильм, надо пройти много испытаний, Тряпушкин. Не я это придумала. Будешь тряпкой, тебе точно никто не даст денег на кино, тогда будет вовсе не на что надеяться.
Олеся привела ассистента к группе. Тусовка во главе с режиссером Арлекином встретила юношу распростертыми объятьями, однако все опускали глаза, не решаясь вспомнить недоразумение со сценарием и ранить чувствительного Тряпушкина. Олеся всех выручила:
- А Тряпушкин сознался! – объявила она. – Он знает, что его сценарий – непробиваемая галиматья. Он просто хотел приколоться.
- Олеся! - шикнула Асклепия.
- Это правда, Тряпушкин? – спросил Арлекин.
- Ну, - кивнул тот.
- Молодец! - Арлекин обнял ассистента. – Так остроумно, что я даже не догадался.
- А я сразу понял, - фыркнул витающий в параллельных мирах Лобанов. – Типичная хохма.
- Не ты один, Лобанов. – Дарья наградила оператора тонкой ухмылкой. – Не корчи из себя бог знает что.
- Тряпушкин, - сказала Асклепия, зеленея от безграничного курения. – Мы тут как бы посоветовались, подумали, приняли решение… Я хочу сказать, все, что ты делаешь для фильма, Тряпушкин, это круто. Это здорово. А мы как бы перед тобой виноваты. Я как бы приношу свои извинения. И как бы вопрос закрывается, если ты как бы против нас ничего не имеешь.
Таким образом, смута, охватившая группу, была преодолена, тем не менее, сценария по-прежнему не было.
- Мы будем снимать пляж или не будем снимать пляж?! - воскликнула доведенная до безумия Асклепия спустя еще три дня, минувшие как три месяца, под знаком нерентабельного простоя, густого кофе и губительного никотина. - Тряпушкин!! Где тебя черти носят?! Ты приготовил зонтик от солнца?
- Приготовил.
- Где он?
- Под диваном, вместе с пленкой.
Асклепия опустилась на колени, просунула тело под диван и пошарила руками по полу.
- Зонтик вижу, - сказала она, - а пленку нет... Лобанов, куда ты дел пленку?
- Отдал картине "Тихие оргии", - честно ответил оператор. - Все равно мы ничего не снимаем.
- Что ты себе позволяешь, Лобанов?! - отряхиваясь, завелась Асклепия. - Иди и немедленно верни пленку на место!
- А мы, разве, что-то снимаем?
- А как же, Лобанов?! - Асклепия постучала по его голове. - Ты оператор-постановщик или оператор-подстановщик?!
- Подстановщик, - ответила за оператора Дарья.
- Ну, пожалуйста... - Лобанов, усмехнувшись, вышел.
Впрочем, он отсутствовал не более минуты. Оператор вернулся с той же усмешкой, с пустыми руками и уселся чистить ногти.
- Послушайте, а где Арлекин? - спросила вдруг художница Дарья. - Олеся, где он может пропадать целых три дня?
Олеся пожала плечами. Все молчали. Да, правда. Арлекин словно испарился. Его не было третий день. Деньги поступали, нервы сдавали, сценария не появлялось, а теперь еще пропал режиссер. Ну и дела!
Но что это?
Распахивается дверь, на пороге стоит Арлекин в пальто, шляпе на затылке и белоснежной рубахе! Все ахнули: Арлекин улыбался!
- Кажется, я знаю, что мы будем снимать, - сказал он, подтолкнув сзади шляпу. Шляпа почти закрыла самодовольные глаза. – Асклепия!
- Что?
- Хотите сниматься в кино?
Асклепия растерялась. Конечно, она мечтала сниматься в кино, но это было в далекие застойные времена, когда она под стол ходила и носила пионерский галстук. Увы, до сего дня мечте не дано было осуществиться.
- Фи! - спрыснула Дарья. - До чего мы докатились!
- А вы, гениальная моя? - Арлекин чмокнул губами кисть озадаченной художницы. – Не против сыграть роль?
- Мы что, будем сами сниматься в собственном кино? - заинтересовался амбициозный ассистент Тряпушкин.
- Да! - подтвердил Арлекин.
- Но это уже как бы было у сеньора Федерико, - как бы очнулся и бросил чесать ногти оператор Лобанов.