И ушла, держась как можно прямее.
Гогуадзе метнулся за ней, вернулся и схватил участкового за плечи.
— Слушай, дорогой, я тебя не знаю, ты меня не знаешь, я тебе плохого не хочу, так зачем мне несчастья хочешь? Я сейчас хорошо с тобой говорю, а могу плохо сделать! Какой мне отец Карло может быть, если я отчеством Сергеевич, сам читал? Откуда невесту взял, когда меня два раза… Нет! Три раза женить хотели — я спасибо говорил и скорее в рейс собирался. Теперь сам жениться хочу, а ты мне мешать приехал! Зачем?!
С каждым словом встряхивал и встряхивал участкового, козырек фуражки сполз тому на нос и, только употребив усилие, Шалыгин освободился наконец от крепких рук.
— Ну, вы это… Полегче, гражданин! Я все-таки при исполнении… — Он поправил фуражку, заглянул в свои записи и покрутил головой. — Неувязка есть, я сам вижу: раз он Карло Несторович — значит, не отец, верно. С невестой мне не известно, хотя передано телефоном, связь с помехами, но искажать намеренно не будут… А реагировать я обязан!
— Когда я виноват — сколько хочешь реагируй, не обижусь! — горячо заверил Гогуадзе, и Шалыгин, остерегаясь, отступил от него. — А тут — что? Нету, нету, нету у меня невесты! Детей тоже нету, мамы нету, отец умер, сирота я, понимаешь? Пойдем, скажи ей все, не пойдешь — я тебя с мотоциклом отнесу, честное слово, не серди меня, пожалуйста! Пойдешь?
Участковый тоскливо огляделся: тихий проулок был пуст, лишь из-за штакетника напротив таращилась девчушка, стриженная наголо.
— Можно пойти, конечно, однако как бы напрасно не стало… Я, понимаете, ее характер знаю, поскольку вырос здесь и по работе с бывшим мужем конфликты улаживал. Может, сперва лучше в райотдел позвонить, проверить все?
— что проверять, раз я говорю! — Константин с силой распахнул калитку: — Прошу, дорогой. Заходи и скажи: отца нету, невесты ни-ка-кой нету, ничего нету! Потом я с тобой куда хочешь поеду, сам куда скажешь позвоню… Заходи!
Шалыгин оправил фуражку, одернул китель и вошел в калитку. Константин решительно двинулся за ним.
Михаил Воронин зашел в магазин купить курева, увидел в стороне от прилавка двух приезжих девушек и лихо тряхнул роскошными кудрями.
— Мне две пачки вон тех, с пальмами, и спичек коробку, — попросил продавщицу и выложил деньги.
— Больше ничего? — положила перед ним сигареты Серафима Евгеньевна. — Чего-то ты к остальному равнодушный стал, Миша.
— Остальное после уборочной наверстаем, — пообещал Воронин. — Да и вредное оно, говорят.
— Если понемногу и в аппетит, так мужчине даже идет, — сказала продавщица. — Как кто держать себя умеет, конечно.
Для Михаила беседа с ней была лишь предлогом задержаться, и он подмигнул девушкам:
— А мы чего гадаем, сестрички? Каких конфет испробовать — так они все сладкие.
— Гадай не гадай, а бюджет сам подскажет, — огорченно отреагировала одна из них. — Ну что, Валентина, сосчитала: конфеты или печенье?
— По-моему — печенье, — тряхнула косой Валентина. — Сахар у нас еще остался.
— Раз такой подсчет, то конфеты — выбирайте, — пригласил Михаил. — Вы и гости и помощницы, значит, и почет и уважение окажем с радостью… Нет, я серьезно прошу: выбирайте, девушки.
Те еще не решили, как отозваться, а Серафима Евгеньевна заметила ласково:
— Вы и верно не стесняйтесь, молодые-хорошие. У нашего Михаила жены нету, сердиться никто не станет… Хотя бывает, что уж с такой лаской подходят, а на деле один срам выходит!
— Это ты про кого, теть Сима? — поинтересовался удивленный Воронин. — Намекаешь, или в адрес чей?
— Тетя твоя, между прочим, за углом налево живет… А намекать нечего, все известно: у Ольгиного женишка жена дома брошена и детей полные ясли. Потому и сбежал от них грузинец, спрятался, где подальше… А власти все равно нашли!
— Это у Кости?! — обомлел Михаил. — Ну-у дела… Да ты верно знаешь или сорока принесла? Не верится мне.
— Верь не верь, а истина выказалась, — торжествовала продавщица. — Участкового жена все рассказала… Ох и глупые мы, женщины, всю жизнь нас учат, а мы всем доверяемся!
— А я бы такому все равно доверилась, правда, Маринка? — весело сказала Валентина. — Может быть, у него жена ведьма была.
— Слышал, как рассуждают? — поджала губы Серафима Евгеньевна. — Ну, не раздумал конфеты дарить? Мне на обед пора.
— А я тоже за доверие, — засмеялся Воронин. — Сыпь кило длинненьких и еще тех кило, с верблюдом. Гулять так гулять, верно, девушки? Я к вам сегодня чай пить приду.