-- Это он к Будагову, -- сказал Денисов.
-- А кто такой Будагов?
-- Это мой хороший друг, они занимаются вместе.
-- А-а... ваш друг, -- задумчиво произнесла она и потом прибавила: -- А легко сделаться вашим другом?
"Зачем она это спрашивает?" -- мелькнуло в голове у Денисова, и неприятное чувство снова шевельнулось в груди. Он просто сказал:
-- Спросите у моих друзей.
Она засмеялась. Студент увидел великолепные, ослепительной белизны зубы. Канарейки, висевшие в клетке у окна, проснулись и слабо чирикнули -- сначала одна, потом другая. Ольга Ивановна положила работу на стол. Вера внесла маленький самовар, потом поднос со стаканом и чашкой. Денисов вопросительно поглядел на стакан. Хозяйка поймала его взгляд:
-- Мы будем пить чай вместе? Не правда ли? -- спросила она.
Студент чувствовал, как ему становится хорошо и приятно в этой уютной полуосвещенной комнате. От самовара поднимался пар и легким облачком тянулся к потолку. Ольга Ивановна перемывала посуду, звеня ложечками. Денисов встал и прошелся по комнате. Потом сел и заговорил мягко и спокойно:
-- Если бы вы знали, как мне нравится ваша обстановка, Ольга Ивановна, -- сколько у вас тут тихой и хорошей поэзии.
-- Неуже-е-ли? -- протянула она.
-- Да, -- продолжал он, -- настоящая идиллия: эти канарейки, абажур, этот самовар, ваша работа.
-- И я, -- с улыбкой докончила Ольга Ивановна.
Денисов немного смутился и сказал:
-- Да, если хотите, -- и вы.
-- Нет, вы ошибаетесь, -- серьезным и загадочным тоном произнесла она, -- вот познакомитесь покороче, перемените мнение... Я очень дурная, очень злая.
-- Ну, это еще не беда, -- пошутил Денисов, -- лишь бы эта злость была красива.
-- Ах, какой вы!.. -- погрозила она и подвинула к нему стакан.
-- Вот что, Ольга Ивановна, -- медленно отпивая чай, сказал Денисов, -- мне хотелось бы с самого начала предложить вам... с места в карьер... возможно простые и дружеские отношения. Вы молоды, должно быть, недавно кончили курс... мы, следовательно, товарищи.
Ольга Ивановна сделала строгое лицо и проговорила:
-- Однако вы поспешны, милостивый государь! Что вы хотите этим сказать? Я уже деятель на пользу человечества... я старше вас, а вы совсем маленький мальчик... Извольте быть почтительней!
Оба рассмеялись, и Денисов сказал:
-- Ну, это положим... сколько вам лет?
-- А как вы думаете?
-- Лет двадцать, самое большее.
-- Не угадали.
-- Сколько же?
-- Подумайте.
Студент пристально посмотрел на хозяйку. На ней было черное платье, оттенявшее матовую белизну ее лица, красиво облегавшее плечи и грудь. Ее щеки были свежи и румяны. Пышные волосы, только слегка завитые, делали ее похожей на подростка. "Сколько же, -- думал Денисов, -- неужели меньше?"
-- Девятнадцать?
-- Нет.
-- Восемнадцать?
-- Господи! Да вы меня совсем молодите, скажите прямо: десять... Нет-с, коллега, мне целых двадцать шесть.
-- Неужели? -- вырвалось у него.
-- Правда, старуха?
-- Что вы? Да я вам, ей-богу, на десять лет меньше дам. Вы, должно быть, очень счастливы, если выглядите такой моложавой -- вас совсем не старит жизнь...
-- Да, я очень счастлива! -- резко сказала она.
Денисова изумил этот тон. Ему послышалась даже нотка горечи в ее словах.
-- Да, меня не старит жизнь, -- задумчиво продолжала она, и у нее странно заблестели глаза.
Ему почему-то сделалось неловко. Он спросил:
-- У вас есть родные?
-- Есть, только не здесь.
-- И сестры?
-- И сестры тоже.
-- Замужем?
-- Одна замужем, а другая нет.
-- А вы думаете выходить замуж? -- шутливо спросил Денисов.
-- Я?.. Но я уже замужем!.. Разве я вам не говорила?
-- Как, вы? -- опять невольно вырвалось у студента, и он совсем сконфузился.
"Дурак! -- мысленно обругал он себя. -- Что же в этом удивительного?.. Она может не жить с мужем".
Хозяйка засмеялась:
-- Да вы меня совсем за девочку принимаете, Николай Петрович, это даже обидно... Ну, вот знайте: я не только была замужем, но и овдоветь успела.
И Денисову она уже начала казаться другой. Ему стало с ней уже не так свободно, как раньше. Он не находил, что сказать, и заговорил о провинции, о Волге, о своей семье. Ольга Ивановна внимательно слушала. Когда он остановился, она медленно и протяжно, по-своему, произнесла:
-- Какой вы еще юный...
Денисов удивился и спросил:
-- Это вы за что же?
-- А так... видно, что вы еще совсем не знаете жизни.
И она стала жаловаться на Петербург, на людей, на свое одиночество и скуку, на холод окружающего. Она говорила с таким разочарованием, с такой горькой досадой, что студент слегка оторопел.