Повеление хана было тотчас же исполнено: Куря всегда следил за исполнением своих повелений и беспощадно снимал с высоких должностей любого ослушника. Одновременно орда срочно свернула шатры и ушла с заднепровских пастбищ. Поэтому когда до прежней стоянки орды добрался специальный гонец Свенельда, чтобы предупредить о походе княжеской дружины, там уже никого не было, кроме пастухов.
А Куря послал своих пехотинцев прикрывать пороги, конную дружину спрятал так, чтобы она оказалась в тылу князя Игоря, и спокойно ждал киевского князя, приказав разбить шатер.
К тому времени дружина Игоря уже начала роптать. Не только потому, что ее к этому подталкивали сокровенные беседы братьев-волков, но и потому, что сохранившиеся еще старые — Олеговой выучки — дружинники решительно осуждали великого князя за ссору с печенегами.
Великому князю вовремя доложили дозорные разъезды, что по пути — ставка хана Западной орды с немногочисленной охраной У князя Игоря хватило ума, чтобы не нападать — ему уже донесли о ворчании дружинников, да и он сам, опомнившись от гнева, понял, что погорячился на предыдущей встрече. И князь решил, что пора вступать в переговоры.
На сей раз он повелел отобрать самые лучшие подарки. Правда, великий князь не очень-то верил разговорам, что у хана Западной орды такая уж грозная сила, но пороги с лету не атакуешь, подходы к ним узки и извилисты, а потому через них следует пробиваться не мечом, а словом. Игорь не любил дипломатических переговоров, улыбок, подарков и добрых бесед с людьми, к которым он испытывал брезгливое недоверие. Но в данном случае этим необходимо было поступиться, потому что Куря, судя по всему, и впрямь считал себя грозным владыкой степей
Поначалу все складывалось как обычно. Княжеский дозор на правом берегу встретил разъезд печенегов Западной орды, оба командира доложили о встрече своим полководцам, и великий князь получил приглашение навестить хана. Тут же пристали к берегу, погрузили подарки в переметные сумы обозных лошадей, и князь Игорь с почетной стражей направился к ставке хана Кури без толмача Формально потому, что Куря свободно владел славянским, но в действительности это должно было служить намеком на княжеское недовольство переводчиком, поскольку тот, с точки зрения Игоря, позволил себе много вольностей во время встречи с левобережным толстым ханом
Только опытные дружинники, которым не раз доводилось встречаться с кочевниками в подобной ситуации, приметили, что с приглашением от хана Кури прискакал не его сын, не его родственник и даже не его вельможа, а простой сотник Это выглядело оскорбительно, однако Великий Киевский князь то ли не обратил на это внимания, то ли сделал вид, что не обращает.
Князь Игорь был мелочным и, как всякий мелочный человек, примечал мелочи прежде всего Но ему необходимо было пройти через Днепровские пороги. Необходимо позарез, иначе весь поход на Византию оказывался напрасной и весьма дорогостоящей шумихой
Когда князь Игорь с охраной приблизился к ставке хана Западной орды, то понял, что ставка — временная, без женщин, детей и скота. Это означало, что вокруг — одни воины, а простор степей расчищен, чтобы противник не вздумал напасть на семьи или угнать скот Кочевники поступали так, только ожидая заведомой схватки
У ханского шатра не было ни самого хана, ни кого-либо из его семьи или знатных вельмож Одни воины, которых было многовато для охраны ставки И никто не вышел навстречу, когда Игорь спешился Никто не торопился приветствовать Великого Киевского князя и сопроводить его в шатер пред ханские очи.
Это было оскорбительно, как плевок в лицо Среди княжеских охранников прошелестел легкий говорок, но князь Игорь так глянул, что все говорки застряли в горлах доверенной стражи Князь бросил поводья и, покраснев от гнева, широкими шагами направился к шатру. Воины, стоявшие у входа, скрестили копья, но он резко махнул рукой, копья поднялись, и Игорь вошел в шатер
И остановился в полной растерянности, едва войдя в него.
В шатре никого не было. Никого решительно, хоть аукайся. И князь, постояв, вынужден был негромко кашлянуть, будто простой челядинец
Откинулся внутренний полог, и вышел молодой печенег. Судя по одежде, это был кто-то из второстепенного ханского окружения. Точнее, из приближенных слуг.
— Где хан, холоп? — гневно спросил князь Игорь.
Вошедший что-то ответил, но князь ничего не понял, потому что ответ прозвучал на печенежском языке.
— Где твой хан Куря?… — заорал князь, уже не сдерживаясь.
Ответ воспоследовал на том же языке. Причем тем же спокойным тоном.
— Как смеешь говорить со мной непонятно?! Из-за полога высунулась чья-то голова в рогатой шапке. И столь же спокойно пояснила на ломаном славянском:
— Зачем гневаешься? Великий хан Куря поехал на охоту.
— На охоту?… — растерянно переспросил князь Игорь.
— На охоту, — столь же равнодушно подтвердил печенег, так и не выйдя из-за полога.
Ничего не понимая, великий князь вышел из шатра. Его стража разгружала вьючный обоз, доставивший подарки хану Западной орды, который почему-то вдруг уехал на охоту. Вокруг прохаживались вооруженные печенеги, не обращая на киевлян никакого внимания, и это особенно задело князя Игоря.
— Грузите подарки на лошадей, — сказал Игорь. — Нет хана, и подарки дарить некому.
В глубокой задумчивости он сел в седло и медленно направился к собственным судам. Прибыв туда, молча прошел в лодку, добрался до своей насады и, не отдав повеления отплывать, начал ходить вдоль борта. Лицо у него было столь сурово отрешенное, что никто не осмеливался о чем-либо спросить его.
И все молчали, со страхом наблюдая, как Великий Киевский князь молча бродит вдоль борта, всякий раз медленно поворачивая назад в самом неожидан— ном месте.
Князь Игорь никак не мог понять, что же произошло, почему Куря нагло и демонстративно уехал вдруг на охоту, а челядь стала вести себя вызывающе. Эти «почему» мешали ему сосредоточиться, и князь ни разу так и не подумал, что же теперь им делать. Возвращаться в Киев? Идти напролом через пороги, не договорившись с ханом Западной орды?… Что?…
Неизвестно, сколько бы времени великий князь пребывал в трансе и как бы при этом сложились события, если бы из тылового дозора не примчался старший дружинник на взмыленном коне. Замахал с берега, за ним тотчас же послали лодку и доставили его на княжескую насаду.
— Осторожнее с ним… — шепнули.
Но старый воин только отмахнулся. Смело подошел к отрешенно шагавшему князю Игорю, громко сказал:
— Великий князь, дозволь срочно доложить!
— Что?…
— В нашем тылу по левому и правому берегам замечены печенеги.
— Печенеги?… — Князь все еще пребывал в странном полузабытьи.
— По левому берегу — более трех сотен, по правому — не менее тысячи.
— Воины?
— Все — оружные, великий князь.
Князь Игорь глубоко вздохнул, крепко потер ладонями заросшее лицо.
— Подвоевод ко мне. И советников.
— Воевод и советников — к великому князю! — громко крикнул дружинник.
Собрались быстро: всем ведома была опасность удара с тыла. Поэтому сидели с видом весьма озабоченным, а великий князь ходил перед ними и выкрикивал:
— Я смету их одним ударом! Никто не устоит перед моими дружинами! Подлый холоп осмелился поднять руку на своего господина!…
Наверно, этими криками все бы и закончилось. Князь Игорь, выпустив пар в истерических воплях, всегда испытывал полное опустошение после подобных приступов ярости. Все его сподвижники это знали, а потому молча терпели и ждали, когда же он наконец-то перестанет орать. Однако, на беду, в советниках числился и толмач из торков, еще до этого не угодивший великому князю. Он считался специалистом по кочевникам и в самом деле был таковым, прекрасно зная обычаи степи. Трепетно относясь к своим обязанностям, он усмотрел опасную неточность в бессвязных криках великого князя, о чем и посчитал своим долгом доложить своему владыке.