— У нас нет к вам претензий, мы просто ставим вас в известность о том, что забираем девушку с собой.
— По какому праву? — на этот раз замороженный дядечка опережает мою эмоциональную наставницу. — Она замужем.
Безымянный, ведущий переговоры, с деловым видом перебирает листочки, которые с самого начала беседы лежали на столе, докопавшись до нужного, он протягивает его мужчине, что бы тот удовлетворил своё любопытство.
— Напоминаю, обряд — не единственное условие неприкосновенности.
Пробежавшись глазами по строчкам, помощник Аллы возвращает бумажку со словами:
— Вы следили на ней?
— Мы следим за всеми девушками, которых нам удаётся найти, — следует невозмутимый ответ. — Это не запрещено договором. У вас какие-то возражения по этому поводу?
— Нет, — собеседник господина Рикальда откидывается на спинку стула и заметно расслабляется. — У нас нет никаких претензий.
С удивлением замечаю, что маска деловитости безымянного дала трещину.
— Очень странно, — произносит он. — Я был уверен, что вы станете оспаривать наше право.
— Это бессмысленно, ведь по закону право за вами. Если вас интересует моральная подоплёка моего поступка, то считайте причиной… проснувшийся патриотизм.
Что-что? Ну, очень хочется переспросить и забросать всех сведущих личностей вопросами, но в разговор вступает господин Ульф:
— Оригинальная формулировка.
— Какая есть.
— То есть вы отдадите им Ольгу? — Влад тоже решает напомнить о себе.
— А не считаешь ли ты, что твоя забота запоздала? — шипит на него Алла. Наверное, она поняла, в чём причина капитуляции коллеги, и нашла виновного.
— Она моя жена по закону, — в голосе парня появляются нотки упрямства.
— Не волнуйтесь! — встревает в беседу господин Рикальд. — Мы уладим этот вопрос, как только госпожа Ольга скажет, что готова расторгнуть ваш брак.
— Я готова, — произношу быстрее, чем успеваю додумать.
— Вот и отлично! — безымянный счастливо улыбается мне. — Я поручу своим людям заняться этим делом. Ну что вы хмуритесь? — обращается он к Владу. — Вы же, наконец, обретёте свободу, и всё у вас будет хорошо!
Алла заходится истеричным смехом, а Влад кривится, как от зубной боли.
— А вот и зря! — господин Рикальд одновременно возражает обоим оппонентам. — Я не пророк, но уверяю вас, всё будет именно так.
— Вы собираетесь уладить и этот вопрос? — усмехается Влад.
Безымянный отвечает кивком и не только:
— Верность достойна награды.
— На этом мы закончим? — господин N вопросом намекает на нежелание участвовать в дискуссиях, не относящихся к делу.
— Разумеется! — господин Рикальд вновь зарывается в свои бумажки. — Вот ваш экземпляр договора со всеми нашими визами.
— Чудесно! — мужчина забирает документы и встаёт. — Алла? — произносит он с вопросительной интонацией, и женщина вскакивает с места.
— Влад! — она в свою очередь пинает моего почти бывшего мужа. Он тоже поднимается.
Эй! А как же я? Мне что, здесь оставаться?! Парень бросает тоскливый взгляд в мою сторону, но молчит. Я порываюсь встать, однако голос господина Рикальда останавливает:
— Госпожа Ольга, вам придётся остаться.
Процессию к дверям замыкает организатор выставки. Не проходит и минуты, как мы с господином Рикальдом остаёмся одни в переговорной.
— Итак, — безымянный переплетает пальцы поверх оставшихся бумаг, — какие у вас предположения по поводу миссии, возложенной на ваши хрупкие плечи?
— Я стану главным блюдом на каком-нибудь торжественном мероприятии? — мой язык опять опережает мысль, ну да ладно!
Мужчина хмурится.
— Вышедшие из под контроля матсэ являются проблемой и для Альвиса, но мы с ней успешно справляемся и всеми силами стараемся воспрепятствовать их вылазкам на Землю.
Я почти ничего не понимаю из объяснения, но киваю с умным лицом.
— От вас требуется найти тирстейль.
Обилие новых слов, услышанных за вечер, превышает мой скромный лимит, поэтому я уточняю:
— Найти что, простите?
— Тирстейль, — повторяет господин Рикальд. — Это камень. Вы такой видели сегодня в музее.
— Но… — в голове вертится миллион вопросов, выпаливаю, самый важный, как мне кажется: — Как я это сделаю?
— В этом и заключается ваш дар. Вы чувствуете камень, потому и выбрали из двенадцати залов именно тот, где он находился, пусть и разрушенный.
Я цепляюсь за слова мужчины, как за соломинку, которая может помочь избежать грядущих перемен в жизни.