- Дед, - голос Василия вернул его в настоящее. - Ольха-то... Заречные ее сажали. Смотри вот.
Он протягивал Архипу топор.
- Чего? - на всякий случай, старик отступил на шажок. И увидел. Чудной он, топор. На лезвии темное запеклось - сок ольховый, значит. А по рукояти - резьба. Листья и знаки непонятные. Не в деревне сделано.
- Ольга из-за речки принесла. От своих тайком. Витька Машку просил в доме схоронить. Тоже втихаря. Говорил, время не пришло еще. Рубить. Открывать. Не жег Витька деревни.
- Васька! - ничего не понимавший еще Архип нарочно придал голосу строгости. - Вы куда Ольгу девали?
- Так вернулась она. За Витькой вернулась. А мы - того... Закрыли дверь-то.
***
Ночью Петька проснулся от холода. Захныкал, натягивая на себя лоскутное одеяло. Зябко. Сполз с сундука и пошлепал было к деду, да так и замер: у окна горбилась темная фигура.
- Петюнь, не бойся. Это я, Оля. Оля Воронова. Не кричи только.
- Олька? - мальчик нерешительно шагнул вперед. Холодно-то как.
- Деда разбуди тихонько. Да и уходите. Идите из деревни. Прочь идите.
- Оль, ты чего? Ты насовсем вернулась, да? У нас будешь жить? Ой... Кто это там, во дворе? Кто?
- Тише, тише. Мужик это мой. Помнишь дядь Витю-то? Он со мной пришел. А вы уходите. Разбуди дедушку. К речке идите. На ту сторону. Мост там.
- Оля, нам нельзя за речку. Там Елохино.
Засмеялась тихонько. И осеклась. Вроде как всхлипнула.
- Нету Елохина-то больше. Ничего нету. И деревни тоже не будет. А вы по мосту уходите. Успеете еще. Сюда другие пришли. А деду скажи: не я огонь по дворам пустила. Не я. Бабка хуторская топор искала.
За окном мелькали серые тени. Стукнули чьи-то ставни. Прогрохотала телега.
Дед с внуком осторожно ступили за ворота и растерянно остановились. Вместо пыльной, привычной с детства, исхоженной улки - трава. Дальше - низкая резная оградка и... дорога. Широкая, гладкая. А на той стороне - деревья. И дрожат между ними, расплываясь, знакомые контуры изб. Бледнеют, отступают все дальше и дальше. Вот и скрылись совсем, мигнули напоследок, растворившись в предрассветных сумерках.
Архип икнул и, волоча за собой скулящего Петьку, кинулся обратно в дом. Только и дома уже не было. Вместо него поблескивала в свете круглых белых ламп темная вода.
- Деда! - взвигнул потрясенный Петька и вцепился в старика обеими руками. - Чего это, деда? Где это?
От боли Архип пришел в себя и хрипло заговорил, отдирая от рубахи скрюченные Петькины пальцы:
- Ну, чего ты, Петюша, не боись. К речке пойдем. Ты по сторонам-то не смотри. Гляди под ноги. Быстро побежим. Держись вот за руку.
Мокрая трава холодила босые ноги. Небо светлело.
Шершавая серая дорога скоро вывела к реке. У того места, где недавно высилась старая ольха, а ныне должно бы чернеть выжженное пятно, начинался деревянный мост. Архип щурился, вытягивал шею, пытаясь разглядеть противоположный берег. Но влажные доски уходили в туман.
- Деда, идем, ну, - заканючил осмелевший Петька. - Олька говорила...
- Архипушка! Архип!
Налетела баба Юля, чуть с ног не сшибла. Платок набок, волосы растрепаны. Ухватила Архипа за локоть, потащила на мост.
- Быстрее, копуши! Солнце встает!
И затараторила на бегу:
- Приходила Ольга-то? Любит она Петьку. Это он к замку ключ подобрал. Повезло вам. Никого из наших не осталось. Мы сейчас на другой берег перейдем, дверь и закроется. Город там теперь. По обеим сторонам - город. Быстрее надо, поперед солнца. Вон за теми елохами новая жизнь начинается.
В тумане вырисовывались кроны деревьев. Остановился Архип, подтолкнул Петьку вперед. А сам одной рукой за перила взялся, другой - сжал мягкую бабкину кисть.
- А не ты ли деревню-то пожгла? Из-за тебя и умереть толком не могли. Чего ждали-то, а? Чего?
- Пусти, дурной! - старуха дернулась к середине моста, выскользнул из-под юбки знакомый топор, грохнул резной рукоятью по ольховым доскам, ощерился тусклым лезвием. Выгнулся мост, метнулись от реки седые клочья. И все дальше уходила вода, все меньше становились огоньки на другом берегу. Все тише - благодарный шелест листвы.
- Де-еда-а-а!
Затопотали по доскам Петькины ножки. И радостно стало Архипу: не пошел один, не бросил деда. Снова вместе будут, старый да малый. Не заметил, как вырвалась хуторская бабка, покатилась с криком по горбом вставшей древесине. Вниз, под перила, вслед за топором, в клубящуюся серыми тенями пустоту. Мост тянулся к надвигающемуся небу. Лился теплый, ласкающий свет. Прижимая к себе рыдающего Петьку, старик закрыл глаза и медленно ступил вперед. Двум смертям все равно не бывать.
2005