Князь Андрей сумел обездвижить двух противников, но и сам был ранен. Остался только один разбойник, но самый искусный и опасный. Именно он вывел из строя одного из русских офицеров каким-то хитрым ударом в лоб.
Против моего родителя он также применил этот прием, но тот отразил удар и сначала ранил соперника в ногу, а затем и обезоружил. На этом бой закончился.
Князь о чем-то поговорил с поверженным разбойником, после этого они перевязали друг друга, затем всех раненых, взяли шпаги и отошли за огромные раскидистые кусты.
Вскоре они вернулись и к огромному изумлению и офицеров и разбойников стороны мирно разошлись. Кто-то кое как взгромоздился на своих лошадей, а одиного офицера и двух разбойников пришлось уложить в седлах и привязать, сидеть они сами не могли.
Оказалось, что Шарль и есть этот разбойник с которым мой родитель бился до последнего. Когда князь его обезоружил, то в обмен на свободу потребовал от Шарля выполнить три желания. Деваться тому было не куда, попадать в руки скорой на расправу отечественной Фемиды француз явно не хотел.
Первым желанием было обещание никогда не нападать на русских. После этого князь представился, рассказал где живет в Петербурге и взял обещание приходить на помощь его сыну, то есть мне, когда я окажусь во Франции.
А третьим желанием был показ секретного удара шпагой в лоб. То, что родитель владеет каким-то знаменитым и секретным приемом, я знал. А тут Шарль рассказал мне подробности.
Это был знаменитый и легендарный прием герцога де Невера, но в интерпретации Шарля. Когда он сражался на смерть, то острие клинка вонзалось между глаз противника, неся мгновенную смерть. В других же случаях противник получал эффектный удар в лоб, крови было много, но обычно никто не умирал.
Вот для показа этого приема князь с разбойником и отходили в стороночку за кустики.
Разбойники поправили своё здоровье и продолжили своё ремесло, орудуя на огромной территории от Парижа до Марселя. Данное Шарлем слово они держали и русских путешественников не трогали. Разбоем они занимались аккуратно, скрываясь под масками и все попытки властей покончить с ними были неудачные. Даже такая примета, как хромота Шарля не могла помочь в его поимки.
Месье Анри Ланжерон тайну своих братьев-разбойников знал и когда попал в Россию сразу же нашел дом моего родителя и узнал князя Андрея по описанию Шарля.
Когда я уехал в Европу он послал письмо своим братьям, рассказал об изменениях в своей жизни, напомнил о втором обещании и описал меня и Ивана Васильевича.
Не успел наш отставной капитан появиться в Париже, как Шарлю сразу же дали знать, он «полевыми» делами последние годы занимался мало, предпочитая вести жизнь добропорядочного семейного буржуа в одном из предместий французской столицы и он сразу признал его, настолько точен был месье Ланжерон в своем описании.
Шарль в Кале оказался намного раньше Ивана Васильевича и провел свою разведку, превзойдя в этом моего Герасима. Он быстро нашел себе информатора среди персонала гостиницы и вечером его агентша оказалась в постели графа, которому показала высший пилотаж постельных утех.
А когда «уставшая» от любви дама якобы заснула, к графу пришел его племянник и они в соседней комнате начали тихо обсуждать свои дела.
Агентша Шарля была большим специалистом в подслушивании чужих разговоров и знала кучу языков, в том числе русский и польский. Поэтому она всё не только великолепно услышала. но и поняла.
Когда племянник удалился, дама изобразила пробуждение, подарила графу еще немного удовольствия и покинула графа, рассказав тому байку о ревнивце старике-муже, который должен утром вернуться из Парижа. Самое удивительное, что в эту чушь Белинский поверил.
Дамочка узнала о планах графа почти всё и подтвердила информацию Герасима и причинах такой «страстной любви» этих господ к моей персоне. Их сиятельство не только имели зуб на моего родителя за старую дуэль, но и считали, что его вине семейная жизнь графской четы не сложилась, детей не было, она оказывается была беременна от моего родителя и после дуэли травами вытравила плод, много после этого болела и рано умерла.
А русский оказался тем майором, которому я прострелил руку. Служба у него после того как-то не заладилась. И был он племянником графини и злополучного генерала Михайлова, который кстати от полученного после той дуэли удара благополучно отошел в мир иной. Этот факт кстати объяснил слова генерала, что мой родитель с юности был подлецом.
Их сообщник поляк набрал десяток своих земляков для организации нападения на нас по дороге в Россию.
Нас они хотели ограбить и всех убить, в том числе и мою супругу с её камеристкой. Увидев среди нас синьора Марино, граф предположил, что мы поедем в Италию и решил, что напасть на нас лучше всего где-нибудь южнее Парижа.
До этого момента я рассматривал вариант обращения к властям, но после этого решил, что вопрос стоит или-или.
Шарль без слов понял мое решение и сказал, что его люди организуют свою засаду и всех порешат. Сказав это, он вопросительно посмотрел на меня. Я несколько минут обдумывал то, что он мне сказал, да поворот судьбы еще тот, покруче инцидента в нижегородском имении или злополучной дуэли.
Но похоже, что действительно или-или.
— Хорошо, я согласен, но у меня два условия, — Шарль прищурился, весь обратившись в слух. — Первое, этих двоих вы берете живыми и я сам с ними раздираюсь.
Я сделал паузу, ожидаю ответа. Шарль кивнул и прикрыв глаза, ехидно улыбнулся.
— Я конечно покажу вам этот прием, Алексей, — мое имя он произнес совершенно чисто на русском. — Ведь это же второе условие?
Посовещавшись, мы разработали такой план.
Утром Иван Васильевич организует утечку информации, мы едем в Марсель, а оттуда морем в Италию. В Париж не заезжаем, а направляемся прямиком на юг.
Когда мы достигаем городка Аваллон, мы едем через Солье на Арне-ле-Дюк, рядом с которым в одном из старых замков живет тетушка моей жены. Дорога туда идет через два достаточно больших леса, в одном из которых очень удобно устроить засаду. И граф Белинский должен будет на это клюнуть. Выезд из Кале мы наметили через сутки.
Иван Васильевич начал выполнять свою часть плана, а я занялся тренировками с Шарлем.
За пару часов я хорошо усвоил технику этого смертельного удара и понял как можно уклониться если его проводят против тебя. Шарль оказался очень искусным фехтовальщиком и если бы не его раненая нога, у меня бы не было ни каких шансов против него. Ранение он кстати получил в бою с моим родителем и только это уберегло князя от разящего удара в лицо.
В Лондоне один из тренеров предложил мне отрабатывать технику боя левой рукой и мы постоянно с ним этим занимались. Шарль сразу понял, что я немного двурукий боец и предложил освоить этот удар и слева.
Занимались мы с ним в итоге почти целый день, никогда еще у меня не было столь продуктивной тренировки, что было и не удивительным — более искусного фехтовальщика я еще не встречал.
На закуску он показал мне совершенно фантастический прием — укол противника из-за правого плеча, стоя к нему правым плечом. Для этого надо правда быть достаточно длинноруким и гибким, но я пока еще таким и был. Поэтому у меня это тоже получилось. И я тут же к дикому восторгу своего учителя изобразил это и левой рукой.
Как только опустилась ночь, Шарль ушел тем же путем, ему еще предстояла встреча со своей агентшей, граф договорился с ней и на следующую ночь, это было его условие, когда она ушла посреди предыдущей.
Напротив гостиницы был цветочный магазин и если утром намеченного дня там появятся свежие розы очень необычного цвета, почти черные, это будет знаком от Шарля, что можно ехать.
Соня великолепно поняла, что что-то неладно и после ухода француза устроила мне допрос с пристрастием. Глядя в её полные слез прекрасные глаза, я не мог ей врать и все рассказал как есть.