Жена выслушав меня отвернулась и несколько минут лежала молча. Мне даже показалась, что она не дышит. Затем резко повернулась ко мне и обняла.
— Алешенька, любимый, никогда не скрывай от меня ничего. Я же всё вижу и чувствую. И от твоих тайн мне только хуже становиться. И не переживай, если надо будет я легко перенесу морской переход в Геную, — Соня поцеловала меня так нежно, как еще ни разу не целовала. — У меня, любимый, больше ни разу не будет токсикоза.
Я понятия не имел, как сейчас в 19-ом веке называют это женское страдание и в разговорах с женой употреблял привычное мне слово. Она прекрасно поняла его значение и последовала моему примеру.
Весь день перед отъездом мы тренировались со шпагами и саблями, двое французов были хороши в спарринге и мне удалось подтянуть подготовку своих людей, даже Прохор сумел провести пару удачных атак.
На рассвете дня намеченного отъезда посланный в цветочный магазин гарсон принес свежие розы необычайного почти черного цвета. Всё, пора ехать.
Через час мы тронулись в путь. Иван Васильевич был необычайно бледен и производил впечатление туго натянутой струны. Когда мы тронулись, он тихо сказал, что наш друг съехал еще затемно.
А вот французы Никола и Франсуа были радостны и веселы, вальяжно гарцуя перед гостиницей в ожидании выхода дам.
Когда Соня с Татьяной вышли из гостиницы, Франсуа как фокусник из ниоткуда достал две красивые алые розы и грациозно наклонившись в седле, с улыбкой протянул их удивленным дамам. А Никола в этот момент отсалютовал шпагой.
Эта сцена сразу же сняла всё наше напряжение и очень подняла настроение. По крайней мере у меня.
Ночью я еще раз прочитал описание давнего любовного подвига моего родителя и нашел там интересную деталь, которую раньше почему-то упускал. Это произошло еще в те времена, когда князь Андрей был гвардейским поручиком и значит еще ходил в женихах. А это многое меняло и возможно та незнакомая мне особа могла вполне стать княгиней, её же никто не заставлял делать такой выбор.
Мой родитель от этого в моих глазах не стал благороднее, но в данной ситуации всё были хороши. Как говорится у кобеля не вскочит, пока сучка не захочет, а этот польский лузер должен был не гонор свой проявлять, а как мужчина честно и благородно отойти в сторону.
Эти мысли прекратили мои душевные страдания, в конце концов не я планирую хладнокровно планирую подлое убийство на дороге. А этим двум вообще хочу дать еще один шанс поиграть в русскую рулетку, предложив сначала до смерти драться сначала графу, а затем недобитому майору, если конечно Белинский не уложит меня.
Соня знала о моих планах и была очень не весела и если Татьяна, получив розу, расцвела, то супруга только грустно улыбнулась.
Франсуа мои планы знал и Сонину реакцию понял совершенно правильно, улыбка на его лице исчезла, он выпрямился в седле и послал шенкелями своего скакуна вперед, французы должны будут ехать впереди нашего кортежа.
Соня с камеристкой ехали в карете. Кучером был Прохор, на запятках был Герасим, он держал наготове заряженные пистолеты. В карете тоже было оружие, но Татьяна о нем не знала. Во второй карете ехал синьор Аньтонио Марино, а Тимофей был кучером. Всё остальные были верхами.
Иван Васильевич и Сергей Петрович замыкали кортеж, а я с Архипом был в свободном плавании.
В городе Бонди под Парижем к нам присоединились двое из ларца, одинаковых с лица, родные братья Шарля близнецы Жан-Батист и Мишель, а Антонио уехал в Париж. Мы договорились что он догонит нас в Лионе.
Увидев братьев, Иван Васильевич сразу же успокоился и даже начал улыбаться. Мишель сразу же доложил обстановку.
Граф клюнул на нашу наживку и готовит засаду в большом лесу перед Арне-ле-Дюк, самонадеянно рассчитывая на свою безнаказанность. Расставаясь с агентшей Шарля, он пообещал ей вернуться после выполнения «миссии», так назвав задуманное им нападение на нас и пообещал сделать её графиней, предварительно избавив даму от уз предыдущего брака.
Это явно был перебор со стороны их графства и развеяло мои последние сомнения.
Именно в этом лесу когда-то и познакомились братья Ланжероны с моим родителем, но уже лет пять лес стал спокойным и безопасным. Но братья все равно присматривали за местми своей «боевой славы».
До Осера мы ехали не спеша и совершенно спокойно. В гостинице, где мы остановились на ночь, нас ждала весточка от Шарля, переданная гарсоном.
Следующую ночь мы должны будем провести в Аваллоне, а затем сразу же за Солье свернуть в сторону и заехать в трактир немного в стороне от дороги.
Там мы должны будем остановиться и ждать известий, хорошо забаррикадировавшись в нем. Братья с Иваном Васильевичем, Архипом и Герасимом уедут вперед к месту засады, где наверняка будет схватка.
А я выйду на арену с заключительном акте этой наверняка кровавой драмы.
Супруга была просто молодцом, когда мы свернули с дороги она без слов все поняла, но вопросов задавать не стала. Камеристка Татьяна поняла, что что-то происходит не совсем хорошее когда мы, оставшиеся ждать в трактире, начали баррикадировать двери и окна второго этажа.
Идея моего неучастия в схватке в лесу мне не нравилась, но трезво рассудив я согласился с главным аргументом Шарля, моя задача сейчас обеспечить безопасность дрожавшей супруги.
Глава 6
За три часа до захода солнца вернулись Иван Васильевич, Архип, Герасим и Жан-Батист с двумя своими людьми.
Сразу же было видно, что они участвовали кровавой схватке, все кроме Жана — Батиста были ранены, тяжелее всех Герасим. От верной смерти его спас большой нательный крест, острие шпаги воткнулось в него и ушло вверх и сторону, проткнув его насвозь где-то ниже середины левой ключицы.
Мало того клинок еще и обломился, Герасима так и привезли с торчащим обломком. Навык слушать ухом легкие у меня был, в своем дальнобое мне приходилось делать еще и не такое. Ничего подозрительного в его легких я не услышал, особого кровотечения тоже не увидел и поэтому смело выдернул обломок клинка.
Франсуа с Николой быстро и ловко обработали рану каким-то своим чудодейственным, как они сказали оживляющим бальзамом, ловко наложили повязку и Герасим тут же заснул.
Я оглядел остальных, у Архипа была завязана голова, он получил хороший удар гардой шпаги, Ивану Васильевичу порвали одежду, но клинок прошел по касательной и только сильно ободрал грудь. Рана была хотя и обширной, но поверхностной, а кровотечение уже остановилось. Двое французов были то же ранены, один в руку, другой в ногу, но раны были легкие и они держались молодцом.
В засаде нас ожидало семнадцать человек, а наших было с моими людьми двадцать. Неожиданно напасть не получилось, поляки обнаружили противника и изготовились к бою.
Дрались только холодным оружием, на шпагах, саблях и ножах, шум стрельбой поднимать было ни к чему.
Поляки были воробьями стрелянными и сразу же поняли, что нападавшие пришли по их души. Поэтому драка была страшной и кровавой. Трусов и неумех ни у одной из сторон не оказалось и если бы не боевая виртуозность братьев Ланжеронов еще не известно какой был бы исход боя.
Все поляки полегли в схватке, а графа и бывшего майора взяли живыми и здоровыми, да еще и без единой царапины. Из братьев в руку был ранен Мишель, а вот среди их людей потери были значительные, в схватке были убиты пятеро наших людей.
Иван Васильевич с Герасимом остались в трактире, а я Архипом и Жаном-Батистом с его людьми поспешил к месту схватки.
Граф Белинский с бывшим майором сидели спина к спине под развесистым дубом.
— К сожалению, господа, я не участвовал в схватке. Но что бы никто ни здесь, ни на небесах, не обвинил меня в трусости и в том, что я расправился с вами чужими руками вы сейчас, господа, возьмете вновь в руки шпаги и мы с вами сразимся. Сразу говорю, что у вас только шанс убить меня, но не остаться в живых.