Об этой истории прослышал местный то ли эмир, то ли султан. Он приказал этому эскулапу явиться пред светлые правительские очи, выслушал его и велел провести эксперимент на узниках своей тюрьмы и всё подтвердилось.
Эту историю мне якобы рассказали в Генуи арабы, город они точно назвать не могли, также как и имя этого ученого араба. Но его рекомендации они выполняли и без проблем путешествовали даже по зараженным холерой районам.
К этой придуманной истории я присовокупил реальные факты о холере, слышанные мною в Лондоне от британцев, сталкивающихся с ней в Индии. Они четко указывали на связь болезни с водой, особенно там, где приходилось пользоваться прудами и мало проточными озерами, там где в одной воде люди купались, стирали, использовали для питья и приготовления пищи и в эту же воду попадали стоки из отхожих мест.
Исходя из всего этого, я написал, что возбудитель холеры скорее всего какое-нибудь маленькое существо, которое невозможно обнаружить простым глазом. Оно живет в теплой водной среде и когда попадает в желудочно-кишечный тракт человека вызывает болезнь — холеру.
Способ заражения этой болезнью — фекально-оральный. Когда эти возбудители, я их назвал микробами, оказываются в кишечнике они начинают размножаться и выделять вещества вредные для человека -токсины.
Начинается понос, в организме уменьшается количество жидкости, густеет кровь, силы покидают человека и он умирает.
От момента попадания микробов в организм до появления признаков болезни проходит несколько дней, самое большое дней десять. Это надо называть инкубационным периодом. Здесь главное карантин, опять же дней десять.
Если появилась болезнь её надо лечить. Организм сам справится с болезнью и выведет из кишечника микробов, но ему надо помочь. Годятся два метода: уничтожение микробов и помощь в выведении их из кишечника.
Для уничтожения микробов надо пить слабый раствор марганцовки. Как это называется сейчас по-русски я не знал и поэтому сумничал, написал по-французски: перманганат де потасьом (le permanganate de potassium). А для выведения микробов и токсинов использовать активированный уголь.
Вот тут была полная засада, я совершенно не знал когда появились угольные фильтры и в частности активированный уголь. Да и как его получать знал плюс-минус километр.
Надо получить древесный уголь из осины, которую используют как самое дешевое сырье, измельчить до размеров пары миллиметров, после этого нагревать минут десять-пятнадцать с перекисью водорода, сейчас она называется «окисленной водой», средней концентрации и под давлением.
После этого полученное сырье моется, сушится и прессуется. Примерно так нам рассказывали об этом на уроке НВП в школе, когда мы проходили устройство противогаза. Зачем наш военрук рассказывал это не знаю, так же как и возможно ли это сделать сейчас. Но попробовать конечно надо.
А что бы человек не помер от обезвоживания, я предложил обильное питье подсоленной водой.
Последней частью моего медицинского трактата были практические мероприятия по профилактике эпидемии холеры на территории Российской империи.
На первое место я поставил карантинные мероприятия. По-моему мнению в свете предстоящей войны с Турцией необходимо срочно перекрыть санитарными кордонами южные границы, особенное внимание уделить Оренбургу и Астрахани, так как холера из Индии уже пришла в Среднюю Азию и Персию и в любой момент с торговым караваном или каким-нибудь судном, болезнь может быть занесена в Россию. Особое внимание уделить Волжскому речному пути, где до сих пор царит вольница на грани анархии, например в бурлацких артелях.
Везде сразу же устанавливать санитарные кордоны при появлении даже одного случая болезни. По идеи желательно проводить дезинфекцию колодцев, но эта мера очень опасная, она может спровоцировать слухи об отравлении воды. Поэтому в первую очередь обрабатывать отхожие места и требовать от местных властей, что бы не было контакта сточных вод с источниками водоснабжения.
Пропагандировать личную гигиену, по-русски говоря, мойте руки перед едой и после посещения туалета, для питья использовать только кипяченую воду, желательно ею же мыть овощи и фрукты и обмывать посуду.
Закончив написание своего медицинского опуса, я отложил перо и еще раз все внимательно всё перечитал.
Совершенно не зная, как говорят о многих вещах сейчас, я во многих местах использовал привычные мне термины и понятия, полагая, что при необходимости сумею всё объяснить Матвею.
Но мне еще предстояло написание самой тяжелой части своего сочинения.
Я знал, что летом 1830-ого года в моем родном Севастополе был первый в России холерный бунт. Он во многом был спровоцирован карантинными злоупотреблениями властей, которые привели к дефициту продовольствия и в итоге росту другой, не холерной заболеваемости. Присланная из столицы комиссия расследование злоупотреблений спустила на тормозах. Когда же началось само восстание, многие начальники занялись соплежуйством и допустили присоединения к бунтовщикам матросов и солдат.
Поэтому последним пунктом я написал, что должен быть жесткий контроль за военными и гражданскими властями и некомпетентных сразу же заменять, не допускать перегибов и злоупотреблений при карантинах, чтобы чрезмерными ограничениями не парализовать хозяйственную жизнь страны, контролировать поставки продовольствия и цены. И желательно, чтобы главными были лекари, а не самодуры-чиновники.
До самого Петербурга я несколько раз перечитал написанное и решил ничего принципиально не менять, отдельные стилистические исправления не в счет. Единственное, что я сделал — написал второй экземпляр, чтобы подать его генералу Бенкендорфу.
В нашем питерском доме мы оказались под вечер. Я конечно надеялся, что моему возвращению некоторые будут очень рады, но таких радости и ликования я никак не ожидал.
Больше всего меня поразила реакция младших сестер: Маши и Тани. Вот уж не думал, что они меня так любят, особенно Таня. Когда она только успела полюбить меня?
Для неё я привез купленную в Италии скрипку, девочка попросила Анну обучить её игре на этом инструменте и учителя сразу же стали говорить, что она чуть ли не гений. Продавец уверял меня, что она изготовлена самим Николо Амати, знаменитым мастером 17-ого века. Не знаю правда ли это, но чисто внешне это действительно шедевр изумительного звучания. У меня здесь, в 19-ом веке, оказался идеальный музыкальный слух и я сам смог по достоинству оценить качество звучания своей покупки.
Анна приготовила мне подробный отчет о всех наших делах, но я его решил отложить на завтра. Мне не терпелось ознакомить Матвея со своим трактатом и поскорее пообщаться с друзьями детства братьями Петровыми.
Поэтому после ужина мы вчетвером проследовали в мой кабинет, а Соня осталась общаться с сестрами, надо же налаживать родственные отношения. Мои помощники попросили сразу же разрещения заняться личными делами, Иван Васильевич сразу же отправился писать письма дочерям, а Сергей Петрович после ужина ушел к себе читать большое послание своего племянника. Молодой человек последовал моему совету и приехал в Новоселово. Его там радушно приняли, ожидая нашего возвращения, он помогал Яну с управлением имением. Отправлять Сергея Петровича в Нарву я передумал, решив, что надо своим глазом на всё посмотреть.
Зайдя в кабинет, я вручил Матвею свое творение.
— Матвей Иванович, будь добр сейчас же прочитать и высказать своё мнение. А я пока пообщаюсь с господами будущими инженерами.
Матвей уединился в дальнем углу кабинета, его размеры позволяли это сделать, а Василий с Иваном наперебой стали рассказывать мне о своей жизни и учебе.
Глава 10
Матвей в редкую стежку курил трубку. Эта привычка у него появилась во время войны 12-ого года и делал это он всегда когда был чем-то сильно озадачен.
Вот и сейчас, прочитав моё творение, он достал свою трубку, очень плотно набил её, прикурил и начал читать еще раз. Степень плотности набивания табака то же служила еще одним критерием его озадаченности.