Помимо этого я планирую на Дальнем Востоке оставить еще как минимум два парохода, а возможно и весь курильский отряд.
Просто чудо, что за столько лет мы не потеряли ни одного корабля, хотя в серьёзные переплеты попадали не раз. И поэтому я хочу запретить нашим кораблям одиночные походы, минимум парами.
И конечно надо завершить не мною начатую церковную реформу. Это будет венец создания фактически лично моего государства на Курилах.
Отчет губернатора плавно перетек в совещание о дальнейшем развитии и в нем участвовали Матвей, капитан Артемов, атаман Котов и Иван Кузьмич, который умудрялся участвовать и в заседании енископов, которое шло параллельно.
Как идут те заседания я не спрашивал, даже не интересовался работает ли с ними Владыка Анатолий.
Я лично практически безвылазно прозаседал больше двух суток с небольшими перерывом на сон.
За это время Николай с адмиралом закончили выгрузку переселенцев, разгрузили пароходы и начали их подготовку к продолжению похода, а Соня с Вероникой посмотрели на красоты осеннего Кунашира. Их от греха подальше сопровождал отборный казачий караул.
Вечером шестого октября можно было сказать что все дела в Южно-Курильске закончены. Я не собирался больше ничего здесь посещать, надо спешить возвращаться в Россию, а еще обязательно надо побывать еще раз на Камчатке, на Аляске и посетить Калифорнию. Поэтому нигде нельзя задерживаться даже на минутку.
Но с устройством старообрядческой иерархии надо обязательно закончить сейчас. Впереди у меня ночь и я рассчитываю, что к рассвету седьмого октября это сложнейшее и очень скользкое дело будет завершено.
Глава 5
Когда наше большое совещание закончивалось, Иван Кузьмич сказал мне, что старообрядческие иерархи готовы к разговору со мной. И поэтому я, отдав распоряжение готовиться к походу на Камчатку, тут же пригласил их к себе.
Первым моим огромным изумлением было то, что вместе со старообрядцами по моему приглашению зашли и Владыки Анатолий, Симеон и Тихон. Они безмолвно расположились в стороночке.
К моему огромному удивлению никаких принципиальных вопросов решать не пришлось. Старообрядческие иерархи подтвердили что они без принуждения присоединились к раскольникам через миропомазание в иргизском монастыре; добровольно подписали предложенное им соглашение с властями империи, церковными и светскими; подтверждают все взятые на себя обязательства и признают мою административную власть над их иерархией.
Свою новую иерарахию епископы просили назвать Древлеправославная церковь Христова, её главу величать Архиепископ Курильский и всея Руси. Свою кафедру они просят разместить на Кунашире, основав для этого монастырь в устье самой большой реки Кунашира — Тятинки. Для этого немедля, пока позволяют погода, отправить туда шесть старообрядческих монахов. Пока нет монастыря резиденцией будет старообрядческий храм Южно-Курильска.
Помимо этого учредить еще четыре епархии: Магаданскую и всего Дальнего Востока, Аляскинскую, Калифорнийскую и Техасскую.
Для этого срочно рукоположить в епископы двух иргизких монахов:Андрея, которого Иван Кузьмич охарактеризовал как самого авторитетного из них и Тимофея.
Посмотрев в этот момент на двух епископов-греков, я подумал, что это надо делать действительно срочно. Они были наверное примерно ровесники и лет им было немало, перипетии последних лет похоже сильно подкосили обоих, да тут еще и многомесячное путешествие на край света. Про таких людей я всегда говорил божьи одуванчики, один из них даже с трудом держался на ногах, его под локти поддерживали двое монахов, о рукоположении которых шла речь. Никакого впечатления на меня они не произвели, это на самом деле очень жестоко, заставить двух немощных стариков играть в непонятные им игры.
Архиепископ Федор был тоже не молод и совершенно седой. Мне сразу же бросилось в глаза, что он не поднимает взор и смотрит исключительно в пол. Во время Польского восстания новоявленный архиепископ поддержал мятежников и после его подавления уехал в Рим. Что его заставило вернуться и сделать такой шаг было неизвестно и непонятно.
Архиепископ свободно говорил на греческом и достаточно прилично по-русски, так что проблем с общением не было.
А вот монахи, которые были двоюродными братьями, производили впечатление сильных и крепких мужчин. Им было немногим за сорок, оба были ростом под два метра и как и архиепископ совершенно седые. Но в отличии от него иногда поднимали взор и просто обжигали им. Казалось, что тебе смотрят в душу и просто читают её как книгу.