— И как вы с ним предлагаете поступить? — Сергей Петрович склонил голову и и развел руками, ответ вообще-то очевидный.
— Конечно и его надо отпустить с миром. Теперь он будет нам служить. Я ему пообещал за примерную службу убежище в дальних краях.
— И что он согласен? — такой поворот дела меня очень удивил.
— Согласен не то слово, грехов у него много, петля его ждет не только в Австрии, но и во Франции. По крайней мере так хозяин постоялого двора заявил. А подручный господина Сотникова готов от него хоть сейчас на край света бежать. Он крепостной жены Нессельроде и мечтает только о воле, — от ядовитых ухмылок Сергея Петровича мне как-то стало не себе и у меня появилось острое желание поскорее покончить с этим делом.
Сергей Петрович похоже понял меня без слов и быстро, чуть ли не скороговоркой закончил.
— Мужику этому я предлагаю помочь обрести свободу сначала у нас в Забайкалье, а потом на Аляске. Сотников пусть сам объясняется с Нессельроде. И вы позволите, Алексей Андреевич, мне дополнительно объясниться с Александром Христофоровичем. Я приготовил специально для него бумагу, где изложил дополнительную информацию о навете на вас. Вы естественно получаетесь в этом деле ни при чем, это моя инициатива.
— Хорошо, давайте сейчас сделаем так как вы говорите, — я сделал ударение на слове сейчас. Если вдруг Государь или Бенкендорф поинтересуются известно ли мне я о происшедшем на постоялом дворе, то я отвечу да. Негоже светлейшему князю прятаться за спины своих людей.
Сергей Петрович тут же уехал, а я в пресквернейшем настроении поплелся в спальню. Соня естественно не спала и ожидала меня. Она без слов поняла что произошло что-то не хорошее и вопросительно посмотрела на меня.
Я поцеловал жену, обнял и максимально нежно и ласково прошептал ей на ушко:
— Всё хорошо. Не сердись, но я сейчас не в силах тебе рассказать в чем дело.
Соня тут же заснула, а у меня сна не было ни в одном глазу. Я лежал и думал о сегоднещней ночи, правильно ли я поступил, поручив такое дело Сергею Петровичу. В его верности я не сомневался, рояль в кустах работал безошибочно и даже более того, он еще выполнял и роль дальнобойной артиллерии крупного калибра, потенциальные предатели даже близко не рисковали приближаться в моей светлости.
Я иногда чувствовал появление на горизонте таких персонажей, но они тут же исчезали из поля моего зрения.
Всё дело было в моей нынешней дворянской и княжестой чести. Я считал неправильным что на такое потенциально опасное дело пошел Сергей Петрович, а не я сам. Только его категоричность склонила меня сказать «да» на его предложение. Но настроение у меня из-за этого было пресквернейшее, только мысль, что от меня уже сейчас зависит огромное количество людей, немного сглаживала ситуацию.
У Соня похоже наступила разрядка после всех напрягов последней нашей кругосветки и она крепко заснула.
Я же промучившись часа полтора решил встать. Всё таки коммунальные удобства это великая вещь. Контрастный душ сотворил чудо, усталость ушла и у меня появилось чувство, что вода смыла в канализацию и все неприятности.
Стоя под струями воды я принял окончательные решения по трем непростым вопросам: временно заморозить строительство морских заводов, изменить схему увеличения своих земельных владений в Европейской России и самое главное — действительно срочно ехать в Забайкалье.
Сергей Петрович из Царского Села вернулся неожиданно быстро, как раз чтобы успеть к утреннему чаепитию.
Я за эти годы достаточно хорошо изучил своего помощника и видел, что он очень доволен поездкой к генералу Бенкендорфу. Но рассказывать Сергей Петрович естественно не спешил, для этого мы должны остаться одни.
Минут через сорок мы наконец-то остались одни. Сергей Петрович проводил взглядом миссис Джервис, она уходила последней и с довольным видом повернулся ко мне.
— С Александром Христофоровичем мне увидеться не пришлось. Все документы у меня принял его адъютант, ротмистр Сергеев, тот который приезжал к вам. Его начальник, несмотря на столь ранний час, был у Государя. Через час ротмистр принес мне императорский рескрипт и генеральскую записку. Я прочитал и он её тут же сжег, — я взял протянутый мне запечатанный конверт, внимательно осмотрел императорскую печать на нем и тут же вскрыл его.
Глава 20
Императорский рескрипт, а вернее его личное письмо, возвращало мне честное имя. Все обвинения против меня признаны ложными и соответственно сняты. Основанием для этого служат представленные объяснения двух лжесвидетелей. Из этого делается вывод, что и остальные обвинители тоже клеветники. Шефу жандармов велено всех причастных к этой мерзости найти и представить дело на рассмотрение Государю.