США сейчас развиваются бурными темпами и там уже есть чему поучиться русскому инженеру. Особое впечатление на штабс-капитана произвели американские успехи в железнодорожном строительстве и оружейный арсенал Харперс-Ферри. Джон Холл только что покинул арсенал, но станки остались и конечно винтовки его системы.
Вернувшись в Россию, Григорий Петрович составил хвалебный отчет об увиденном в Америке. Но когда он докладывал высокому начальству о своей поездке,, нелегкая принесла на заседание Клейнмихеля, дежурного генерала главного штаба императора и одного из его фаворитов, который заявил, что штабс-капитана надо судить за растрату казенных средств, потому что за океан его посылали не за этим. Штабс-капитан Андреев вспылил и высказал всё, что думает об императорском фаворите прямо ему в лицо.
Скандал был жуткий. Григорий Петрович тут же хотел еще и стреляться с Клейнмихелем, но жена его удержала от этого безрассудства. В итоге он подал в отставку и влез в жуткие долги, чтобы возместить казне расходы на его командировку.
Потрясенная супруга, оказавшаяся внезапно у разбитого корыта, вспомнила о письме пришедшем из Иркутска во время командировки мужа. Тайн друг от друга у супругов не было и она предложила с этим письмом поехать к Анне Андреевне.
Рекомендация моих друзей детства на самом деле это выигрышный лотерейный билет, поэтому после беседы в кабинете, супруги были приглашены на обед, а на следующий день Петр Андреевич уехал на новое место службы, на завод светлейшего князя в Сызрань.
А его супруга не спешно собрала вещи, заплатила долг мужа, Анна Андреевна предоставила ей бессрочную беспроцентную ссуду и тоже отбыла на Волгу.
Трое других инженеров были однокашниками братьев и занимались всем что приказывало начальство, но пока без какой-либо специализации.
Все были женаты, но я решил, что их семьи пока останутся в Сызрани, неизвестно что ждет нас в Сибири, да и наши темпы движения скорее всего будут немного не посильными женщинам с детьми.
Братья очень ждут своих товарищей, особенно Андреева и Мыльникова. Они им очень нужны для строительства паровозов и самой железной дороги.
Так что приятные собеседники в долгой дороге до Иркутска у меня есть. Но когда мы выехали из Самары я подозвал сначала сотника Серова, мне было интересно почему он предложил срезать крюк Бузулук-Богорослан.
— Давай, Авдей Клементьевич, в не служебной обстановке по имени-отчеству, мне как-то так привычнее. Договорились?
— Договорились, ва… Алексей Андреевич, — я усмехнулся, молодец сотник быстро учится.
— Вот и хорошо. А теперь расскажи-ка мне почему ты знаешь, что через Красный Яр ближе?
— Я, Алексей Андреевич, за службу Государю тремя медалями был награжден и с последней турецкой войны хорунжим вернулся. А ту к нам в станицу с инспекцией пожаловал генерал Зарубаев, его послал генерал-инспектор всей кавалерии великий князь Константин Павлович, это было как раз перед польским восстанием. А я с генералом был знаком по персидской войне, он тогда еще полковником был и раненый чуть в плен не попал, а мы его отбили.
Речь у Авдея была правильная и хорошо поставленная, сразу видно было что человек он грамотный.
Его история была совершенно обычная и вообще-то рядовая. Генерал увидел знакомого и хорошо ему известного воина и взял его к себе в конвой. Места ему пришлось инспектировать достаточно дикие, где частенько еще бывали всякие неожиданности от простых бандитов на дорогах, до нападения в приграничной полосе тех же киргиз-кайсаков. Вот с этим генералом Авдей и совершил большую поездку по Поволжью, Приуралью и Южному Уралу.
— Ты я смотрю грамотный, кто тебя грамоте учил? — Авдей заулыбался.
— Это матушка моя постаралась. У нас в станице все женщины грамотные, умеют книги про старую истинную веру читать. А моя матушка была дворянкой Самарской губернии, училась в Смольном институте. А когда возвращалась к родителям налетели киргиз-кайсаки и захватили её в плен. Да только наши казаки вскорости наскочили и отбили всех. Моей матушке один молодой казак приглянулся и она ему по сердцу оказалась. Характер у неё железный был, поэтому она за своего спасителя и пошла.