— Янис, командуйте уже, чтобы несли еду. На мой взгляд, вам точно лучше жевать, чем говорить.
Подумала, неверяще покрутила головой и нервно рассмеялась:
— Да и мне, пожалуй, нужно заесть свое офигение…
Глава 8
— Мирочка, — мама осторожно приоткрыла дверь и заглянула в мою комнату, — можно к тебе?
— Заходи, конечно, — я села на кровати, где, не в состоянии заснуть, лежала с книжкой.
— Поздно уже, почему ты не спишь? — мама наклонилась и поцеловала меня в щеку, обдав запахом своих нежных духов. Я втянула в себя их аромат и счастливо улыбнулась:
— Пока не хочется. Вот, решила немного почитать. У меня же завтра выходной — утром смогу поспать подольше. Что, Мариша все-таки уехала?
— Да, вызвала себе такси. Я уговаривала её остаться. Но ей дочка позвонила и попросила завтра с Мишенькой в цирк сходить. Вот Мариша и помчалась домой. Счастливая, — мама села на край моей кровати и вздохнула.
Я сделала вид, что не понимаю, что лежит под маминым вздохом. Хотя понимаю, конечно — она давно хочет внуков. Но мне обрадовать ее нечем — Дима, единственный кандидат в мои мужья, похоже вычеркнул себя из списка этих самых кандидатов.
Так что, перспектив изменить статус «одинока и бездетна» у меня нет и не предвидится. Да я и не стремлюсь что-то перестраивать в своей жизни. Живут ведь женщины без мужей и детей, и ничего. И я спокойно обойдусь без этого, мне достаточно моей работы и друзей.
Только мама переживает — я же вижу, как она смотрит на внуков своих подруг… Но чем я могу ей помочь? Разве только принять дикое предложение зарвавшегося олигарха — обзавестись фиктивным мужем и приемным ребенком и предъявить их маме, чтобы порадовалась за меня.
Но такой вариант даже в шутку рассматривать было как-то… неприятно. Вернее сказать, противно. Словно от этого предложения я грязью с головы до ног покрылась.
Как этому человеку такое, вообще, в голову пришло?
Хотя… если бы в комплекте к рыжему Даньке не шел его ужасный отец, то…
Ой, ладно! Нашла, о чем думать, Мирослава! Других дел будто нет…
— Да, счастливая Мариша. Такая радость, внучек у нее есть. Ангелочек маленький, — настойчивый голос мамы выдернул меня из дурацких мыслей. Она мечтательно улыбалась, старательно отводя от меня взгляд.
— Это Мишенька-то ангелочек и радость? Этот постоянно капризничающий, все ломающий и портящий поганец? Равнодушный ко всему, кроме своих хотелок демон-разрушитель — это счастье? — я от возмущения даже привстала на кровати.
— Мирочка, ну ладно тебе! Мишенька же не знал, что с твоими книгами нельзя играть, — мама просительно заглянула мне в глаза.
Недавняя история, когда «ангелочек» залез в мой книжный шкаф и на мелкие клочки разодрал с два десятка книг, все еще вызывала у нее чувство вины передо мной.
А у меня стойкую злость — я эти книги годами собирала, и лишилась в один миг. По воле этого маленького исчастия ада. И ведь не что попало разодрал, вандал малолетний! Не-ет!
Пользуясь тем, что меня нет дома, а бабушка занята разговорами на кухне, Мишенька по-тихому пробрался в мою комнату. Подтащил к книжному шкафу стул, залез на него и с самой верхней, застекленной полки вытащил все книги.
Скинул их на пол, затем спустился сам и принялся методично уничтожать эти довольно редкие издания. В том числе одно букинистическое, стоившее мне целое состояние!
Когда его бабушка спохватилась, что давно не видит и не слышит любимого внучка, от книг остались только изодранные обложки и горы бумажной трухи, ровным слоем усыпавшие пол в моей комнате.
От этого воспоминания мое, и так не самое радужное настроение, совсем скатилось под плинтус. Ну почему у меня всегда так — все через одно место? Даже дорогих мне книг лишилась таким идиотским образом!
Мама успокаивающе похлопала меня по руке:
— Мирочка, ну прости мальчика. Ты ведь психолог, должна понимать такие вещи…, - мама укоризненно покачала головой.
— Мама, я Мишеньке ничего не должна. Ни понимания, ни прощения, — процедила я, изо всех сил сдерживаясь — честно говоря, потерю книг я до сих пор до конца не пережила. — И то, что я психолог не означает, что обязана спокойно относиться к проделкам этого мелкого поганца. Он нанес мне материальный ущерб, возместить который его родственники наотрез отказались. Для них книги — это ерунда, не стоящая внимания и денег.
— Про моральный ущерб я вообще молчу — его ничем не измеришь. И я уверена, родители даже не отругали Мишеньку за эту выходку, — я поморщилась, вспомнив как его отец орал на меня по телефону, обвиняя во всех смертных грехах. Причем, нелюбовь к детям и бессердечие были, по его мнению, еще не самой тяжкой моей виной перед Вселенной.